После завершения битвы на Марне западный фронт стал вытягиваться в направлении Ла-Манша. «Бег к морю» продолжался до конца 1914 г., сменившись позиционной войной. Ее отличали колоссальные человеческие потери при минимальном продвижении вперед. Частью нового облика войны стали километры окопов и колючей проволоки, бетонные наплывы блиндажей, соединенных подземными ходами, земля, изрытая воронками от крупнокалиберных снарядов, и грязь от горизонта до горизонта. Огромные территории в Нормандии, Фландрии, на Балканах и в Восточной Европе превратились в марсианский ландшафт, поля засеивались минами, вековые леса скашивались артиллерийским огнем. Декорации всемирной драмы человеческого безумия катастрофы оживляли только группы солдат, ныряющих в ближайшую воронку, чтобы избежать пулеметной очереди, ослепших от газовых атак и оглохших от разрывов крупнокалиберных снарядов. Они уже не задумывались о смысле происходившего, повинуясь только приказу командира и инстинкту самосохранения. Такая война требовала тотальной мобилизации человеческих ресурсов, день за днем превращавшихся в прах. Только в Германии под ружьем оказалось одиннадцать миллионов человек – каждый четвертый взрослый немец.
Героизм одиночек уже не играл прежней роли – исход сражения решало превосходство орудий смерти. Во время битвы за французскую крепость Верден (весна 1916 г.) на каждый гектар фронта пришлось по пятьдесят тонн снарядов, на подступах к ней нашли свою гибель более 700 тыс. немецких и французских солдат. Германия быстрее своих соперников внедряла новые технологии убийства – массовое применение пулеметов, бомбардировки авиации, использование удушающих газов. В то же время противники без труда обнаружили самое уязвимое место ее военной машины – зависимость от импорта сырья и продовольствия. Блокада Северного и Средиземного морей закрыла для держав «оси» пути сообщения и с собственными колониями, и с нейтральными странами. Лишь в отдельных случаях научные изобретения могли компенсировать нехватку ресурсов. Так, открытие способа производства нитратов из атмосферного азота избавило германскую пороховую промышленность от необходимости экспорта чилийской селитры. Сбывались прогнозы геополитиков о решающей роли океанов в стратегии мировых держав. Попытки военноморского флота Германии добиться перелома и выйти на оперативный простор привели в первые месяцы войны к нескольким боевым столкновениям, не изменившим соотношения сил на море.
В сражении у датского пролива Скагеррак (31 мая – 1 июня 1916 г.), встретились основные силы двух флотов. Несмотря на понесенные потери, британский флот остался хозяином Северной Атлантики, а немецкие боевые корабли были заперты на своих базах. Любимое детище не только императора, но и всего общества, германский линейный флот оказался дорогой, но бесполезной игрушкой. Остававшийся его духовным отцом адмирал Тирпиц предложил новую тактику ведения боевых действий на море. Подводные лодки, превращение которых в мощное оружие стало возможным после изобретения дизельного двигателя, позволяли скрытно приблизиться к неприятельскому кораблю и расстрелять его в упор. Потери торгового флота на атлантических коммуникациях достигли таких масштабов, что в Великобритании заговорили о блокаде собственной страны.
«Война машин и механизмов» привела к радикальной перестройке хозяйственного механизма Германии, после провала «блицкрига» почувствовавшей острую нехватку вооружений и боеприпасов. Глава фирмы «АЭГ» Вальтер Ратенау сумел наладить тотальное рационирование имевшихся ресурсов, возглавив соответствующий отдел военного министерства. Принципы рыночной экономики были отодвинуты на второй план. Государственные заказы, гарантировавшие предпринимателям неуклонный рост прибылей в сфере военного производства и позволявшие увеличивать номинальную зарплату рабочим, являлись важной составной частью гражданского мира в стране. Не меньшее значение имела и солидарность с экспансионистскими целями правительства. Короли угля и стали в своих меморандумах требовали как минимум всей Лотарингии, массовые военно-патриотические союзы делали в своей пропаганде акцент на новых заморских владениях и унижении противников Германии. Историки говорят об «удавшейся мобилизации университетских профессоров», выступавших с верноподданническими петициями и выдвигавших детальные планы расширения границ на Западе, германизации Восточной Европы. Благоприятный общественный климат позволял правительству Бетмана-Гольвега осуществлять финансирование войны через инфляцию и внутренние кредиты, исходя из того, что проигравший заплатит за все.