Отход польских войск за Вислу хотя и был вынужденным, но сопровождался на ряде участков таким сопротивлением, что в конечном счете сорвал планы немецко-фашистской группы армий "Север", стремившейся, в соответствии с общим замыслом, ликвидировать польскую армию на левобережье Вислы, не допустив ее отступления за реку. Западногерманский автор книги "Поход в Польшу", бывший гитлеровский генерал и участник событий в Польше Форман пишет по этому поводу: "...в группе армий "Север" появилось сомнение в том, возможно ли еще уничтожить польские вооруженные силы западнее Вислы и нет ли необходимости изменить цели, поставленные первоначальным планом"{71}. Весьма знаменательно! Начиная признавать на третий-четвертый день войны иллюзорность своих расчетов, немецкое командование постепенно изменяет оперативные планы. Командование группы армий "Север" приходит к выводу о необходимости полной перегруппировки сил и создания новой ударной массы, теперь уже не в центре, а на восточном фланге группы армий. Наступление на Варшаву по обе стороны Вислы предполагается отныне вести только 3-м армейским корпусом 4-й армии, остальные же силы армии - 19-й моторизованный корпус (3-я танковая, 2-я и 20-я моторизованные дивизии), 21-й армейский корпус, вновь прибывшие 10-ю танковую и две пехотные дивизии - планируется перебросить к востоку для глубокого обхода отошедших за Вислу польских группировок. Главное командование сухопутных сил, убедившись, что польская армия не столь слаба, как это ему казалось до войны, начинает бояться слишком глубокого удара восточнее Вислы. Оно не хочет рисковать. Директива Браухича от 5 сентября о задачах группы "Север" гласила: "В намерения ОКХ входит наступление 4-й армии по обе стороны Вислы на Варшаву, 3-й армии правым флангом на Варшаву, левым флангом - на Острув-Мазовецки. Намерение группы армий усилить 3-ю армию путем переброски сил - особенно подвижных из 4-й армии соответствует мнению ОКХ. Нужно избегать далекого размаха движения восточного фланга и ограничить продвижение на линии Варшава Острув-Мазовецки"{72}. Это довольно осторожное решение ОКХ - серьезный аргумент против тех, кто рисует ныне ход германо-польской войны, в частности действия на севере, как одну-единственную операцию германской армии, проведенную от начала и до конца на всех участках фронта с какой-то необычайной смелостью и стремительностью, как блестящее, чуть ли не автоматическое осуществление всех довоенных планов гитлеровского командования. Директива от 5 сентября положила начало подготовке новой, второй по счету операции на севере, что означало срыв первой. В соответствии с директивой, штаб группы армий "Север" в приказе от 5 сентября значительно сократил глубину и размах планируемого нового наступления.
4-я армия нацеливается частью сил на Варшаву, а 3-я армия получает задачу "захватить переправы через Наоев, направить правофланговые соединения к Варшаве, а левофланговые, наносящие главный удар, - немного восточнее, на Рожан"{73}.
Так германское командование создавало новый план. Оно не использовало своего успеха против армии "Модлин", не смогло довести до конца начатую операцию и бросилось выполнять другую задачу. Польские войска получили передышку, отступили за Вислу и Нарев, укрепили оборону Модлина и Варшавы, приступили к созданию нового оборонительного фронта. Действия группы армий "Север" против армии "Модлин" вряд ли можно поставить в ряд значительных достижений военного искусства. Обладая крупным преимуществом в силах, группа "Север" ценой серьезных потерь добилась лишь фронтального вытеснения поляков за Вислу и Нарев.
Перед польским командованием на северном участке фронта теперь возникла задача создать новый оборонительный рубеж за Наревом, Бугом, Вислой и попытаться задержать немцев. Оно располагало сутками, выигранными в результате отхода за Вислу. Для создания нового фронта использовались отошедшие части, вновь прибывающие войска, а также гарнизоны, расположенные вблизи городов. Оборонительный рубеж, фронтом на север, вдоль водных преград, был создан за короткий срок, но он оказался слабым. Многие части, прибывшие после боев, были настолько истощенными, что не могло быть и речи об использовании их в дальнейших боях, а новые соединения еще не успели полностью сосредоточиться.
3-я немецко-фашистская армия лишь 6 сентября выдвинулась к нижнему течению Нарева. Попытка двух пехотных дивизий ее 1-го армейского корпуса форсировать реку по обе стороны Пултуска была решительно отражена Мазовецкой кавалерийской бригадой. Однако корпус Водрига занял Рожан и создал плацдарм на восточном берегу. Оборона нового польского фронта дала здесь первую трещину. В последующие дни группа "Север" выводила свою ударную группировку в пространство между Наревом и Бугом.
3
Развитие наступления немецкой южной группировки, в частности первая операция 10-й армии на варшавском направлении, оказалось решающим для дальнейшего хода войны. В связи с этими событиями вышли наружу в концентрированной форме все недостатки польской системы руководства войной и ведения оборонительных операций.
Первая наступательная операция 10-й армии от границы до Варшавы небезынтересна в том отношении, что она дает понять, как произошел первый в истории Второй Мировой войны танковый прорыв, положивший начало пресловутым "клиньям", с которыми обычно связывается представление о военном искусстве германского вермахта.
Весьма сомнительный успех 10-й армии 1 сентября несколько встревожил германское командование. Одновременно приподнялось состояние духа в польских штабах. Командующий армией "Лодзь" генерал Руммель еще вечером 1 сентября не без основания сообщал главнокомандующему: "С танками наши войска сражаются хорошо"{74}. Силы немцев перед армией Руммель оценивал довольно оптимистически. Он предполагал, что гитлеровцы наступают здесь всего лишь четырьмя-пятью дивизиями и что все происходящее - пока еще лишь немецкая разведка{75}. Иные тенденции и настроения господствовали в польском Главном штабе. Если в армейских и дивизионных штабах, расположенных ближе к полю боя, взгляды на характер происходящих событий менялись постепенно, по мере ухудшения обстановки, то руководители, находившиеся в Варшаве, чрезвычайно импульсивно реагировали на вести с фронта. Их психологическое состояние ухудшалось быстро и как бы скачкообразно. Поражение в их умах наступало раньше, чем на полях сражений.
Уже утром второго дня войны Рыдз-Смиглы пришел к выводу, что армии "Лодзь" необходимо срочно отступить с передовых позиций обороны на главные. В 10 часов он передал телеграфное распоряжение генералу Руммелю: "... не дать противнику опередить себя в достижении главной позиции на Варте и Видавке и возможно дольше ее удерживать"{76}. Это был приказ на отступление. Но Руммель не торопился с его выполнением. Воодушевленные успехом первого дня, он и его войска хотели сражаться и еще рассчитывали дать врагу отпор на передовых позициях. В первой половине дня на всем фронте армии "Лодзь" разгорелись упорные бои. Однако после полудня в штаб армии поступили первые, пока еще смутные, но очень тревожные данные о продвижении немецких танковых колонн севернее Ченстохова. Одно из донесений, особенно поразившее штаб, гласило, что немецкие танки якобы появились у Каменска, в 40 км к северо-востоку от Ченстохова. Действительно, события ухудшились. В пустом, никем не обороняемом промежутке между внутренними флангами армий "Лодзь" и "Краков", который вскоре в польских штабах стал называться "ченстоховской брешью", теперь двигалась, не встречая сопротивления и лишь подвергаясь слабым атакам польской авиации, 1-я танковая дивизия немецкого 16-го моторизованного корпуса.