Получив в 962 г. императорский титул, Оттон I Великий как бы восстановил империю Карла Великого и стал теперь главой западнохристианского мира, защитником и сюзереном церкви. Но немецкие короли оставались для Италии, которая благосклонно даровала им императорский титул, чужаками и дикарями, обладавшими, однако, реальной силой, чтобы диктовать свою волю. Италия манила немцев своей более высокой культурой и утонченностью. Там они учились ценить роскошь и «сладкую жизнь». Но германские короли никак не могли установить в Италии своего прочного и постоянного господства, вновь и вновь сталкиваясь то с мятежами вассалов и городов, то с неповиновением епископов, то с интригами пап. А военные походы за Альпы превращались в походы за смертью: эпидемии — малярия, тиф, дизентерия, особенно во время летнего зноя, который пришедшие с севера воины переносили очень тяжело, — выкашивали немецкие дружины.
Пока императоры находились в Италии, в Германии фактически не было центральной власти, а герцоги и графы укрепляли свой суверенитет. Император хотел править сразу в двух больших странах, а в итоге не был полностью господином ни в одной из них.
Чтобы хоть как-то управлять огромной империей, императоры нуждались в помощи церкви. Духовенство стало их значительной опорой наряду с лично преданными им вассалами. При этом монархи стремились любой ценой сохранить за собой право назначать епископов и аббатов, которых выбирали из своих родственников или приближенных и которые поэтому могли рассчитывать на поддержку центральной власти. Земельные владения церкви постоянно росли, а их духовные хозяева все упорнее противились попыткам отдельных князей установить свой контроль над этими владениями и получать с них часть доходов. Главной опорой Оттона Великого стали в Германии его брат Бруно, архиепископ Кёльна и герцог Лотарингский, а также незаконный сын Вильгельм, майнцский архиепископ. Императорские епископы имели немалую светскую власть, они не только стояли во главе аппарата управления как канцлеры, но были также военачальниками, секретарями, юристами и историографами. Без них государство, в сущности, не могло бы успешно развиваться.
Оттон Великий был одаренным полководцем и политиком, а кроме того он был и баловнем судьбы, отпустившей ему свыше 60 лет жизни, для той эпохи срок весьма значительный. Он не умел ни читать, ни писать, но обладал чувством реальности, а благодаря своим духовным советникам и долгому опыту правления — широким кругозором. Даже византийский император признал за этим «варварским узурпатором» право на титул императора, и выдал свою дочь, принцессу Феофанию, замуж за его сына и наследника, Оттона II, провозглашенного германским королем еще при жизни отца. Это могло бы стать началом перехода к наследственной монархии, но его не произошло из-за короткой продолжительности династии, пресекшейся в 1024 г. Немногим больше столетия каждая просуществовали две последующие династии — Салическая и Штауфенов. Они также пытались превратиться в наследственные, но всякий раз, когда речь шла о новой династии, крупнейшие феодалы обставляли избрание нового короля рядом условий, закреплявших права новой избираемой ими монархии. Свою роль сыграл здесь и факт недолгой жизни большинства императоров. Оттон II (955–983) умер в 28 лет, а Оттон III (980—1002) — в 22 года, последний представитель Саксонской династии, Генрих II, скончался в возрасте 51 года. Единственным из императоров развитого средневековья, достигшим преклонного возраста, был Фридрих Барбаросса, погибший в возрасте 68 лет.
Данные обстоятельства, а также стремление подчинить Италию — причины, помешавшие складыванию национального государства в средневековой Германии. Долгое пребывание в Италии не только обрывало связь императоров с Германией, но и вынуждало их искать военной и финансовой поддержки у немецких князей, делая им значительные уступки. Фридрих Барбаросса провел в Италии почти половину своего сорокалетнего правления. Генрих VI считал своей главной целью завоевание Сицилии, где он и умер. Фридрих II являлся скорее правителем Италии, а не Германии, в которой за свою жизнь был всего два раза. Местные князья обладали в Германии более реальной властью, чем императоры. С другой стороны, не следует забывать и о том, что имперская идея основывалась на представлении о единстве христианского Запада и федеративном устройстве, в отличие от жестко централизаторской линии французских Капетингов.