Тат: Это божественные слова, истинные и полезные;
10. но объясни мне еще вот что: ты сказал, что у бессловесных тварей ум действует сообразно их природе и вожделениям. Но вожделение тварей, лишенных рассудка, суть, как мне представляется, страдания; значит, ум есть страдание, поскольку он смешивается со страданиями?
Гермес: Хорошо, сын мой, твое замечание серьезно, и я должен на него ответить.
11. Все бесплотное, что есть в теле, подвержено страданиям, и именно это бесплотное, собственно говоря, есть страдание (Скотт допускает: все, что во плоти, подвержено страданиям; телесное - всегда, но бесплотное - при определенных условиях, а именно тогда, когда пребывает в теле. В этом фрагменте под бесплотным понимается ум и душа). Весь движитель бестелесен, и все движимое телесно. Бестелесное тоже пребывает в движении, движимое умом, его движение есть страдание. И то, и другое подвергаются страданию: движитель потому, что он управляет, а движимое потому, что подчиняется. Ум все то время, пока он находится в теле, есть предмет страдания; но, отделяясь от тела, ум освобождается и от страдания. Или лучше сказать, сын мой, нет ничего избежавшего страдания - все им подвержено. Но страдание отличается от страждущего: первое - действующее, второе - страдательное. И тела имеют собственную энергию; будь они подвижные или неподвижные, это в обоих случаях есть страдание. Что касается бесплотного, то оно всегда испытывает воздействие, и потому подвержено страданиям. Не позволь себе обеспокоиться из-за слов; действие и страдание (Скотт склонен считать: воздействующий и подвергающийся воздействию) суть одно, но нет зла в том, чтобы пользоваться выражением более благозвучным (Менар: благородным).
12. Тат: Это объяснение очень ясное, отче мой.
Гермес: Заметь, к тому же, сын мой, что человек получил от Бога, кроме того, что получили все смертные твари, два дара, равные бессмертию: ум и речь (Менар: рассудок; и кроме того, он обладает способностью выражения - речью). Если он умно распорядится этими дарами, он ничем не будет отличаться от бессмертных; выйдя из тела, он вознесется, ведомый умом и словом, в хор блаженных и богов.
13. Тат: Значит, иные животные не пользуются словом, отче мой?
Гермес: Нет, сын мой, они имеют только голос. Слово и глас - вещи очень различные. Слово есть общее для всех людей, голос же различен у каждого рода тварей.
Тат: Но отче мой, речь тоже отличается у людей различных народов.
Гермес: Речь разная, но человек один и тот же; вот почему выговариваемый смысл один, и благодаря переводу видно, что он один и тот же в Египте, в Персии, в Греции.
Мне кажется, сын мой, что ты не знаешь величия и добродетели слова. Блаженный бог, Добрый Гений, сказал: “Душа пребывает во плоти, ум - в душе, слово (высказываемый смысл) - в уме, и Бог есть Отец всего этого”.
14. Слово есть образ ума (Фестюжьер: идеи), ум - образ Бога, тело есть образ идеи, идея - образ души. Наиболее тонкая часть материи есть воздух, воздуха - душа, души ум, ума - Бог. Бог охватывает все и все проницает все, ум облачает душу, душа - воздух, воздух - материю.
Необходимость, Провидение и Природа - орудия мира и материального порядка. Каждое из невещественных явлений есть сущность, и его сущность есть самобытность. Каждое из тел, составляющих Вселенную, напротив, множественное; ибо каждое из сложных тел самобытно преобразовываясь из одного в другое, оно сохраняет цельной свою самобытность.
15. Более того, во всех иных сложных телах существует присущее каждому из них число, и без числа они не могут производить ни сложения, ни сочетания, ни разложения. Единицы порождают множества, увеличивают их и, отделяясь, возвращаются к самим себе, в то время как материя остается одной. Весь мир есть большой бог, образ наивысшего Бога, объединенный в себе, страж порядка, установленного Волей Отца; он есть изобилие жизни. И нет в нем ничего, во всей Вечности череды повторяющихся возвращений, которую он получил от Отца, нет ничего ни в целости, ни в частях, чтобы не было бы живым. Ничего мертвого не было, нет и не будет в мире. Отец пожелал, чтобы он был живым столько, сколько будет существовать. Следовательно, он (Фестюжьер: мир) неизбежно (Скотт: …также) есть Бог.
16. Как в Боге, в образе Вселенной, в полноте жизни, могли бы быть вещи мертвые? Труп (Фестюжьер: смерть; Скотт: смертность, порча, разложение), то, что портится, что разлагается; как часть непортящегося могла бы портиться, как могло бы погибнуть что-либо от Бога?
Тат: Значит, живые существа, которые суть в мире и которые суть части его, не умирают, отче мой?”
Гермес: Не говори так, сын мой, иначе ты впадешь в заблуждение, употребив неподходящее выражение; ничего не умирает, но то, что было сложено, разделяется. Живые существа, будучи сложными, разлагаются. Это разложение не есть смерть, но разделение составных частей. Цель его состоит не в разрушении, но в обновлении. Какова в действительности энергия жизни? Разве не движение? И что есть неподвижное в мире? Ничего, сын мой.