— Я так рад, Гермина, — он уложил ее на мягкую широкую постель и стал покрывать ее тело трепетными поцелуями, плавно спускаясь от шеи к животу. Обхватив ее груди руками, он облизал обе вершины, смакуя и обсасывая каждый сосок. Удобно расположившись между ее ног, развел ее колени в стороны, и опустился над лобком, выжидая. Она захихикала и, откинув голову, заерзала на кровати, чтобы лечь поудобнее. Максимально расслабилась, пока он медленно оглаживал ее бедра, раздвигая их еще шире.
Гермиона вздрогнула от первого прикосновения его языка: он мазнул им снизу вверх между розовыми складками, и она надрывно выдохнула. Язык прошелся по клитору, дразня и лаская, мучая ее неопытное тело. Она не могла подавить стонов, да и не хотела сдерживаться. Дрожа и постанывая, Грейнджер вцепилась пальцами в одеяло, сминая его и дергая на себя, не в силах выдержать сладкую пытку. Внутри ширилось чувство разрывающе-давящего напряжения, казалось, что если она не получит разрядки, то умрет прямо здесь под Виктором, так и не потеряв девственность.
— Все хорошо? — спросил Крам, отстраняясь и разглядывая ее, распластанную поверх скомканного одеяла.
— Это слишком… слишком, — застонала она, — Мерлин, что со мной? — Гермиона сжала ноги, соединив колени, и накрыла влажную от тягучей смазки промежность ладонью. — Я хочу еще.
— Значит, я все делаю правильно, — улыбнулся он, рывком стягивая боксеры и нависая над ней. — Прикоснись к нему, прежде чем…
Он взял ее руку и положил на свой набухший член так, чтобы она сжала пальцы вокруг ствола. Она ахнула и расширила глаза.
— Мерлин, — удивилась Грейнджер, проводя рукой по всей длине, — он такой большой, — почти испуганно, — я читала, что они бывают длиной с ладонь и больше, смотря какая ладонь, естественно, — она запнулась, краснея, — прости, это не к месту…
— Ты впервые видишь?..
— Да, — она с любопытством ощупала твердую головку, думая о том, как такой крупный член мог бы поместиться в ней. И пришла к выводу, что, возможно, он не так уж и огромен: дело в ее неопытности и впечатлительности.
— Ты не передумала? — спросил Крам, накрывая ее своим телом и располагаясь между ее раздвинутыми ногами, опираясь на локти.
— Ни за что, — Гермиона откинула голову, сознательно расслабляя тело, находя удобное положение и раскрываясь для Виктора эмоционально и физически. — Я хочу этого, — подтвердила она.
— Я хочу тебя с первого взгляда, — шепнул он ей на ухо, закусывая мочку и посасывая. Она застонала.
Подстроившись под ее тело, он стал тереться основанием члена о ее клитор, совершая мелкие фрикции, будто входя в нее. Разжигая огонь ее чресел. Гермиона ясно ощущала, как внутри растекается истома, ведь та буквально вытекала наружу: чем сильнее он вдавливался в ее промежность, тем громче и надрывнее она стонала, задыхаясь и отчаянно желая большего.
— Возьми меня, — звонкий голос охрип от возбуждения, став низким и томным. — Виктор!
Накрыв ее губы поцелуем, он медленно толкнулся в ее лоно, осторожно вдавливая головку. Она всхлипнула и зажмурила глаза. Надавив сильнее, он подождал, когда она свыкнется с ощущением. Гермиона дрожала и горела от нетерпения.
— Прошу, еще, — она нашла его губы, жадно целуя и моля всем телом взять ее.
Он усилил напор, погружаясь глубже, пока не заполнил ее, и она вскрикнула от острой боли. Крам остановился, давая ей время и успокоительно прижимаясь щекой к ее лицу.
— Сейчас все пройдет, — приговаривал он, медленно выходя и снова заполняя ее: чуть глубже, чуть напористее. Виктор методично повторял движения, делая остановки, чтобы она свыклась, и заходил на следующий круг.
— Не останавливайся, — попросила Гермиона, ощущая, как боль уходит, оставляя лишь слепое желание. И он повиновался, отпуская себя и ускоряя темп. Его толчки пробивали ее до дрожи, заставляя тело звенеть и пульсировать. Гибкий язык хозяйничал у нее во рту, пока жесткий член пробивал себе дорогу ниже.
Виктор всецело завладел ее податливым телом, и громкие гортанные вскрики подтверждали его право обладания. Он управлял ею, подстраивая под себя и растворяя в ощущении невесомости.
Ее первый мужчина, подаривший ей блаженство.
Доведя ее до изнеможения, он со стоном вышел из нее и излился в руку, крепко сжимающую пульсирующий член.
— Все в порядке, я успел, — прошептал он, отдуваясь, и устранил следы невербальной магией.
— Виктор, — жалобно простонала она, извиваясь под ним: между ее ног пылало пламя.
— Да-да, сейчас… — он накрыл ее лобок ладонью, активно стимулируя клитор, водя пальцем по часовой стрелке, — давай, Гермина.
Она захныкала, сжимаясь и выгибаясь, приподнялась навстречу его касаниям, оперевшись на носочки, и задрожала. Ноги тряслись от напряжения, а руки судорожно вцепились в его предплечье.
Он улыбнулся ее реакции, сильнее сдавливая клитор, и она взорвалась изнутри, пульсируя и выкрикивая его имя.
Крам погладил ее дрожащий живот, успокаивая, и лег с ней рядом. Тишина показалась такой уютной и правильной. Грейнджер повернулась к нему боком и обняла за плечи, закинув на него ногу, будто обозначая свою территорию.
— Спасибо, — сказала она сорванным сиплым голосом, — ты был великолепен.
— Я старался не причинить тебе боли…
— Все получилось, — она чмокнула его в лоб и расслабленно легла на плечо, — лучше и быть не могло, — он притянул ее к себе, сияя улыбкой.
Спустя несколько минут Гермиона уснула у него на груди, и Виктор, до нее не знавший истинной любви, почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
***
Солнце слепило глаза, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, под которыми они нашли тайное пристанище. Он прижимал ее к себе, пытливо всматриваясь в любимые карие глаза и пытаясь запечатлеть этот момент навечно.
— Ты не передумала, Гермина? — с грустью спросил Крам, он выглядел осунувшимся и уставшим.
— Нет, ты же понимаешь… — она потупила взгляд, боясь расплакаться, когда должна быть сильной, — после всего, что случилось на турнире, я не могу поехать с тобой…
— Я понимаю тебя, — он обнял ее, вжимая в себя и вдыхая пряный аромат пышных волос. — Тогда я останусь…
— Нет, — запротестовала она, — Виктор Крам, ты нужен своим родителям и своей родине… — не удержавшись, Гермиона всхлипнула и пустила слезу, — не вынуждай меня, а то ведь я могу тебя заколдовать.
— Нет, не посмеешь, — он улыбнулся сквозь слезы, — хотя я знаю, что ты способна на что угодно.
— Я буду писать тебе, обещаю, — заверила она его, вставая на носочки, чтобы покрыть его лицо поцелуями: в родные губы, в острые скулы и в высокий лоб.
Снова и снова, дабы запомнить его вкус.
— Я люблю тебя, — повторил он сдавленно уже в тысячный раз, — всегда буду тебя любить, слышишь?
— Я тоже тебя люблю, — слова сорвались с ее губ раньше, чем она осознала их. Ее первое признание.
— Гермина? — Виктор вопросительно раскрыл рот, не веря своим ушам.
— Я сказала это вслух? — захихикала она, стукнув его кулаком в грудь. — Ты все-таки добился своего…
— Ты моя, — он поднял ее на руки и понес в сторону Черного озера, — и я не отпущу тебя до самого отплытия.
— Я согласна, — заулыбалась она.
Что бы ни случилось в будущем, что бы ей ни предстояло пережить, сейчас она была счастлива и полна надежды и веры. Ее сердце пело от любви.