Сейчас мы уйдем отсюда, Лапс. Я никуда от тебя не денусь, обещаю.
Из всех… всех существ на свете только кот сохранил Гермионе верность. Только он помнил о ней. Правильно говорили в Азкабане — нельзя верить людям, потому что они люди.
Анна принесла потрёпанную перевозку, в которой Гермиона три года подряд возила любимца в Хогвартс. Косолапус без возражений забрался внутрь и свернулся в клубок.
Какой необычный кот, — протянула Анна задумчиво. — Кисточка на хвосте. Разве персы бывают такого размера?
Гермиона подняла перевозку. Пожалуй, она немного погорячилась. Даже после шестилетних испытаний кот весил очень прилично. Анна, постоянно оглядываясь на крыльцо, мяла в руках край передника.
Не волнуйтесь так. Я не собираюсь претендовать на дом, — как можно мягче сказала Гермиона. — И не собираюсь выгонять вас с семьёй на улицу. Живите, как жили.
Тот адвокат… Он сказал, чтобы мы позвонили по этому номеру, если вдруг случится что-нибудь странное, — прошептала молодая женщина. — Нам ведь не нужно этого делать?
Не нужно, — согласилась Гермиона и взяла мятую визитку, которую Лиза вытащила из кармана.
Гермиона не солгала. Она, в самом деле, не собиралась никогда сюда возвращаться. Только не в то место, где её мог легко найти Альбус Дамблдор.
Вернувшись на вокзал, Гермиона купила билет на первый же автобус. Ей был безразличен маршрут и конечный пункт. Просто хотелось уехать подальше. Желательно туда, где не будет знакомых лиц.
Для волшебников приемлемее было бы аппарировать. В конце шестого курса Гермиона как раз прошла испытания и получила лицензию. Но в нынешнем состоянии аппарировать, означало искренне желать немедленного расщепа на несколько частей. И дело было даже не в физической слабости, хотя и в нёй тоже. У Гермионы полностью отсутствовала необходимая концентрация. К тому же она не ощущала своей магии. Она могла стать сквибом и даже не почувствовать этого.
Привычно пользуясь надежным маггловским транспортом, Гермиона искала место, где сможет с доброй человеческой помощью восстановить здоровье. Пусть даже это будет помощь, полученная за деньги.
На одной из остановок, во время перерыва между посадками, Гермиона положила большую часть денег в банк и оформила карточку, которую при оплате использовать было удобнее, чем наличные.
Косолапус путешествовал инкогнито. Гермиона купила матерчатый мешочек для посылок и укутала в него перевозку. На вопрос кондуктора и пассажиров девушка серьезно отвечала, что везет фарфоровый сервиз в подарок родственнице, очень боится разбить его и потому держит коробку на коленях. Кот же, явно чувствуя серьезность ситуации, никак не выдавал своего присутствия.
Гермиона пропутешествовала почти два дня, пересаживаясь с автобуса на автобус на крупных вокзалах. И, в конце концов, очутилась в Брайтоне, с его фешенебельными отелями и любопытными туристами из разных стран.
На улицах частенько звучала русская речь, которая вдруг начала причинять Гермионе неудобство. Может быть, потому что она всё прекрасно понимала? Или потому что на веки вечные этот язык будет ассоциироваться у неё с Антоном Долоховым? Человеком, которого она горько оплакивала?
Стремясь найти тихое местечко, она наткнулась на лечебный пансионат «Серебряный источник». Довольно дорогое место с безупречной репутацией, расположенное за городом. Кто-то из пассажиров оставил на скамейке глянцевый журнал, в котором была рекламная статья о пансионате. Гермиона прочла статью в ожидании посадки на очередной автобус. Прочла и решила никуда не ехать. Потому что «Серебряный источник», судя по описаниям, был именно тем местом, которое больше всего подходило под определение «тихая гавань». В реальности же он казался ещё лучше. Несколько больших зданий из белого камня в окружении высоких елей и ровных лужаек.
Гермиону сначала не хотели пускать в эту обитель покоя и комфорта. К собственному сожалению она не озаботилась сменить одежду после путешествия. Джинсы и рубашка из фонда «Армии спасения» не внушали уверенности в её платежеспособности. И только после проверки баланса на ее банковской карточке, убийственно вежливая администратор пансионата смилостивилась и позволила занять один из номеров в дальнем, лечебном корпусе.
Там жили действительно те, кому постоянно требовалось внимание врачей. В коридорах этого корпуса было пустынно и тихо. Лишь из-за плотно прикрытых дверей доносились бормотание телевизора и сдержанные голоса врачей, проверяющих подопечных.
Оплата номера на первом этаже и полного комплекта услуг сроком на два месяца уничтожила половину родительских накоплений. Оказалось, что пока Гермиона царапала стены в Азкабане, мир потрясло несколько крупных финансовых кризисов. Так что на руках у нее была внушительная сумма денег, но отнюдь не состояние, как она думала поначалу.
Впрочем, мысли о необходимой для существования работе, девушка отложила до момента выздоровления.
Первые недели она, казалось, только и делала, что спала, ела и наслаждалась обычными человеческими благами. Удобством широкой постели, теплотой коврика под ногами, телевизором, с помощью которого можно было узнать, насколько сильно изменился мир. А он изменился. Чего только стоило введение единой европейской валюты. Англия счастливо избежала введения этого, но швейцарские доллары, немецкие марки и французские франки ушли в небытие.
Первое же медицинское обследование, проведенное врачами пансионата, выявило неприятные для Гермионы вещи. Азкабан, вернее последствия пребывания в его стенах, останутся вместе с ней навсегда. До конца дней её рацион будет состоять только из строго определенных продуктов и блюд. Ничего жирного, сладкого или острого.
У вас не желудок, а дуршлаг, — заявил врач, составляя записку диетологу пансионата.
Гермиона некстати вспомнила трапезы в доме на площади Гриммо. Сириус, игнорируя уговоры миссис Уизли, всегда оставлял тарелку полупустой. Он отказывался от бифштексов с жареной картошкой, от пирогов с почками и пирожных, утопающих в сгущенном молоке. Сириус ещё мог употреблять алкоголь. Но Гермиона, не обладавшая «собачьим» желудком анимага, была лишена и этого.
Целители из клиники святого Мунго, возможно, могли бы помочь её атрофированной пищеварительной системе. Скорее всего, существовали какие-то зелья или даже заклятья, помогавшие в подобных случаях. Но обращаться к магам Гермиона не могла. Даже если опасности не будет, она никогда не сможет обратиться к целителям. Воспоминание, всплывшее после визита дементоров, навеки лишило ее доверия к магическим эскулапам.
Магия клятвы, которой пугал её Люциус Малфой пока не ощущалась. Честно говоря, никакая магия не чувствовалась. Вполне возможно, что после Азкабана она превратилась в сквиба или сильно ослабела. Пожирателям Смерти понадобилось около полугода, чтобы восстановить магические силы. Но это они… чистокровные маги. А Гермиона магглорожденная. Много ли ей нужно?
Но даже если магия и вернётся к ней, вряд ли получится исполнить клятву Беллатрикс. Она просто физически не сможет сделать этого. А значит, придётся умереть. Можно медленно и мучительно, агонизируя от невозможности исполнить обещанное. А можно и быстро — пустить себе пулю в лоб или принять смертельную дозу яда. Гермиона даже начала прикидывать, где взять первое или второе и что быстрее отправит её на тот свет.
Но прежде чем совершить самоубийство ей нужно разобраться, кто и за что отправил её в Азкабан. И… нужно встретиться с Молли.
Глава 8
В третьей палате на втором этаже лечебного корпуса умер пациент, долгое время находившийся в коме. Врачи старались изо всех сил поддержать в нём искру жизни, но сердце пятидесятилетнего мужчины перестало биться ночью двадцатого июля. Все усилия реанимационной бригады были тщётны.
Травмы этого несчастного человека вызывали у всех врачей недоумение. Непонятно как он вообще умудрился получить их и остаться в живых. Сын покойного объяснял раны серьёзной автомобильной аварией, последствия которой не могут устранить даже лучшие врачи Европы. Но лечащий врач мистера Финнигана подозревал, что это лишь малая часть истории. Судя по повреждениям, мужчина угодил в автомобильную катастрофу, в пожар и в сельскохозяйственную зернодробилку одновременно. К тому же анализ выяснил отравление организма какими-то ядами или токсичными веществами. Из-за этого внутренние органы пациента постепенно переставали работать. Сначала отказали почки, потом печень, а несколько месяцев назад в палате установили аппарат для искусственной вентиляции лёгких.