С Дружком он познакомился на улице. Он нашёл его зимой маленького, трясущего бородатой мордочкой от холода. Дружок был дворняжкой. Он так жалобно смотрел на Иннокентия, что ему стало не по себе. Во время обеда Кеша попросил у повара хлеб и обрезки сыра, вынес еду на улицу и отдал Дружку. Тот с жадностью всё съел, благодарно виляя хвостом. Так Кеша обрёл настоящего друга, которому нет дела до денег, славы или ещё каких-то человеческих ценностей. Дружок прибегал каждый день с улицы, пролазил через дыру в заборе и ел хлеб и сыр, который Кеша брал для него в столовой. Если не давали - воровал. Эта дыра появилась из-за того что бетон отсырел и выкрошился, арматуру загнули, и там мог свободно пролезть даже человек. Там они и поймали его. Доверчивого, глупого Дружка. За мастерскими. Они привязали его за огрызок хвоста и начали крутить. Пёс визжал и плакал. Случайно закружившись, один ударил его об дерево. Это понравилось, и он ударил ещё. Так они, эти два выродка, били Дружка об вековую сосну, пока тельце не превратилось в кровавый мешок. Потом они отвязали верёвку и убежали. Но он увидел их. И запомнил.
В приюте святого Патрика Иннокентий Андубин пробыл шесть лет, оттого, что его искренне полюбила сердобольная Исида, трагическая фигура и красивая женщина. Она часами беседовала с этим умным мальчиком, и в её глазах стояли слёзы. Если бы устав возглавляемого ею учреждения позволял оставлять детей на более долгий срок, она бы не задумываясь, пестовала брошенных юнцов хоть до десяти лет, но закон есть закон. Когда Иннокентию исполнилось шесть, Исида собрала документы и сама отвезла его в детдом, который она учредила на свои средства на базе закрытого детского сада номер 9. Глава администрации устроил похвальный вечер в её честь, и наградил её медалью, он просил сказать речь, но Айсис только краснела. Слава и почести её не прельщали. Она была прекрасна и очень печальна. Эта печаль освещала её глаза изнутри, там скрывалась какая-то великая тайна.
Директор детдома, Арнольд Быстров, увидев её автомобиль у ворот, бросился открывать. Исида вышла из салона и вывела мальчика за руку, светло улыбаясь.
- Познакомься, это - Арнольд Германович, сказала она ему, глядя сверху вниз ясными глазами. Мальчик протянул руку и крепко пожал директорскую ладонь, которая была в четыре раза больше его собственной.
- Кеша, веди себя хорошо, - сказала Исида, и, махнув на прощание рукой, попятилась к машине.
Мальчик пошёл с Арнольдом в здание, кидая взгляды на Айсис, как будто прощался с ней навсегда.
В девятой группе, куда его направили, был сон час. Кеша лёг спать на белоснежную постель. Он сам не заметил, как провалился в сон.
Ему снились какие-то тёмные просторы, безмолвные миры, он видел своего отца, бегущего вдаль по побережью красноватого моря.
«Папа»! - беззвучно кричал Кеша, и хотел бежать вслед удаляющемуся отцу, но ноги не слушались его. Звонок сигнала подъёма разорвал надвое побережье и ласковый плёс, бросив Кешу в пропасть реальности.
После сон часа к нему подошёл дебелый мальчуган и сказал гнусавым голосом:
- Эй, новенький, иди, заправь за мной постель.
Видя, что Иннокентий не реагирует, он попытался его схватить за плечо. Кеша развернулся и коротко ткнул рукой в висящий живот. Толстяк, несмотря на то, что был больше Кеши в два раза, согнулся и заплакал.
- Ты проиграл, - сказал Кеша толстяку, теперь делай то, что хотел заставить делать меня. Иди!
И наглый толстяк, которого боялись все мальчики в группе, а девочки презирали, под недоумевающими взглядами детей поплёлся заправлять постель новичка Андубина.
Их день начинался с подъёма в 7 часов, потом детей вели на зарядку, после был завтрак в 7:30. На завтрак давали манную кашу или молочный суп, в котором плавала белая пенка.
Один мальчик, которого каждый день забирала родная тётка, принялся однажды кидаться кашей. Он клал кусочек липкого вещества на ложку и швырялся как из катапульты. Иннокентий подошёл к нему сзади, и, схватив за шиворот, заставил собирать куски манки, разлетевшиеся по столовой.