То что предсказывал старый Гоша, сбывалось Аммарус был уже почти весь занят врагом. Колонии расформировались, а политически и идеологически полезные зеки, бывшие лидеры, спецэтапом вывозились из республик. В такой спецэтап и попал Иннокентий и ещё пятнадцать его единомышленников. Остальных заключённых тюрьмы «Стерх» вывели во двор и расстреляли. В маленькой республике было три колонии, в том числе женская, одна крытая тюрьма, одна колония для несовершеннолетних. В страшной панике приближающегося зла, не пощадили ни кого, кроме женщин и детей, их просто бросили в лагерях, сняв охрану и убрав руководство. Из жителей городка никто не хотел эвакуироваться, Четыре воинских части устроили бунт, повязали офицеров, и вышли правильным строем к мятежному генералу, размахивая его флагом.
Генерал Сетер шёл по республикам и городам со своей разношёрстной армией. Этот конгломерат как животное поглощало все больше земли и растворяло в себе федеральные войска, на форме меняли только шевроны, и новые части вступали в резерв генерала. Почти никто не сопротивлялся, все шли за ним добровольно. За двадцать лет войны, генерал подчинил себе почти две трети страны. На западе у него были союзники, на востоке короли были у него в долгу, и он упивался этой властью.
Второго января, когда авангардные части генерала Сетера окружили республику и вошли в город Рублёвск, Иннокентий сидел в натопленном карцере и пил кофе, рассуждая о превратностях судеб.
Из мыслей и воспоминанием о прошлом, его вывел внезапный грохот стальной двери.
Кто-то открыл её и убежал по коридору. Иннокентий слишком хорошо зная «мусорские прокладки», остался сидеть в камере.
Какие-то крики доносились из коридоров, стены гудели. Он не спеша закурил сигарету и набрал номер на мобильном.
- Рашпиль, что там у вас.
Трубка захрипела, и из неё раздался встревоженный хриплый голос:
- Шакал, всё конец, кумовья бежали, с вертухаями и дубачьём, этот черномазый здесь всё завоевал.
- Я в трюме, придите за мной, - сказал Иннокентий и запахнул поплотнее тужурку. Вот теперь по - настоящему надо решать, что делать.
Этой ночью повстанец - генерал ввёл в Рублёвск две роты из своих войск, вооружённых гаубицами, с электронным самонаведением и окружил здание администрации.
Мэр вынес ему ключи от города. Танковая дивизия номер 3, гарнизон, шестая дивизия десантников и шестой пограничный мотострелковый полк, лишившись офицерского состава, добровольно вступили в ряды армии Сетера.
Там-то в администрации генералу шепнули, что в колонии №8 сидит мировой криминальный лидер по кличке Кеха Шакал, идеолог воровского закона и хранитель чести. Тывар Сетер сел в Хаммер на гусеничной тяге и поехал к лагерю. Подъехав к воротам, он в мегафон объявил, что зеки были осуждены при прежней преступной власти, и теперь их арест признаётся незаконным и они отныне свободны.
Лишившись администрации, контролёров и охраны, лагерь № 8, или в простонародье восьмёрка, не впал в беспредел. Никто не шёл убивать, ломать грабить и насиловать. Это общество, организованное по своим правилам, ждало дальнейших указаний от своего пахана.
Кеха собрал сходняк в кабинете генерала, хозяина зоны, его труп был предварительно вытащен и сброшен в отхожую яму. На виске зияла дыра, опаленная пороховыми газами, вылетевшими из именного «макарова». На это сходняке присутствовали воры и блатные. По общему мнению решили не предпринимать никаких действий.
Там же, рукой Шакала был написан прогон, который за час руками зеков размножился в таком количестве, что никакой ксерокс был бы не в состоянии такое сделать.
В «прогоне» говорилось:
Добрый час, братва!