Приветствую всех достойных Арестантов. Здоровья, Радостей и Мира Дому Нашему
В республике переворот один фраер из вояк, стоит у ворот зоны. Я прошу вас не ввязываться ни в какие провокации, не соглашаться ни на что. Политика и война-не наше занятие. Мы зеки, и храним свои традиции.
Всего Вам Хорошего, Чистого и Светлого. Пусть каждому из Вас улыбнётся Удача.
С уважением ко всем честным Арестантам - Шакал.
Рано утром Восточная Армия выслала парламентёров в количестве четырёх человек, среди которых был сам Сетер. Парламентёры вошли в ворота зоны, которые им открыли суровые зеки вооружённые заточенной арматурой.
- Хочу говорить с Шакалом лично, - сказал генерал.
Приближённые Шакала провели его в локальный участок и указали ему на дверь барака. Генерал, оставив своих подручных, подавил в себе ненависть 50 - летней давности и, открыв старую деревянную дверь, зашёл внутрь.
Кеха сидел на стуле, читал книгу и грыз орехи, кутаясь в тюркменский дыгыл с вышитыми серебром козырными мастями, и даже не поднял на вошедшего глаз.
- Присаживайся, - сказал он, - я и так сижу.
- Уже нет, - сказал боевой генерал, и, тряхнув золотыми эполетами сел на стул напротив Кехи.
- Много о тебе наслышан, вор в законе в двадцать семь лет, - сказал генерал Шакалу.
- Как и я о тебе, лесть пуста, - был ответ.
- Что собираешься делать?
- Сидеть, - сказал Кеха, до сих пор не поднимая глаз.
- Знаю, знаю, ты сейчас скажешь, что при любой власти будут зеки, и при любом строе они будут сидеть, но ты же умный человек, посмотри, всё меняется времена уже не те.
- Что ты мне предлагаешь?
- Я сделаю тебя правой рукой, за тобой поднимутся миллионы таких как ты, ты будешь королём, ты будешь владеть миром.
Кеха засмеялся. Смеялся он долго, потом, наконец-то, отложив книгу в сторону, он посмотрел серыми глазами свободного зверя на генерала.
- Ты не знаешь правило вора номер один, мы не лезем в политику, ни за кого не воюем, а ты пришёл тут и хочешь сделать меня своим шнырём, хочешь прикормить меня со своих рук, но я свободен, и мне нет дела до твоих амбиций.
- Всё не так, как ты себе это представил, - подумав, сказал генерал.
- Как тут не называй, но старуха не целка, параша не хлебница.
Тогда генерал Сеттер достал свой последний козырь в виде сложенного вчетверо листочка и небрежно бросил на стол.
- Что это?
- Разверни.
Кеша раскрыл потёртый листочек, и у него на секунду остановилось сердце. На листке было нарисовано его родимое пятно, о котором знал лишь он сам. Те, кто мог знать об этом, были давно мертвы.
Каким образом о пятне узнал чернорожий генералишка? Глаз уже почти нельзя было разглядеть среди узоров татуировок, которые Кеше набил самый первый кольщик, самыми дорогими красками.
- Я знаю, где твой отец, - сказал Сетер, роняя слова как камни в чёрную долину. Поработай на меня, мы вместе идём туда, где он, верь мне.
Кровь ушла от лица Иннокентия, чётки выпали из пальцев.
- Я ухожу, подумай до завтра, - сказал генерал, и ушёл. В дверях барака мелькнули его эполеты.
13.
13
А получилось, как в песне поётся:
Ох, не думала Роза, что влюбится
По уши в молодого вора.
Инна Алсунина с детства мечтала быть стюардессой. Наверное, плохо мечтала, судя по тому, что есть теперь.
Но не задалась её жизнь как-то не с этого. Родилась она вроде бы в интеллигентной семье. Отец военный, мама - врач. Но родители умерли рано и оставили её в этом мире одну на четырёх ветрах. Тогда, к счастью мама, настояла на том, чтобы Инне поступить учиться в Медицинский институт, и отдать свою жизнь на благо других и для их здоровья.
Отца ещё в те годы перевели на станцию Север в захолустный городок, где кроме собак и алкоголиков никто не ходил по извилистым улицам, а зимой птицы замерзали в полёте. Инна оказалась предоставлена самой себе. Она ходила по мёрзлым улицам, она кормила хлебом полудиких собак, она мечтательно глядела в небо, рисуя себе своего принца на белом коне. Её романтические мечты уходили далеко, она почему-то себя видела живущей возле моря, но не северного, а тёплого и голубого, где круглый год омывает горячий прибой жёлтые пески и остывает ненадолго, лишь тогда, когда солнце тонет в пучине океана, пряча свой красный диск в неведомую глубину.