Мне представляется целесообразным заново пересмотреть всю географическую часть четвертой книги Геродота, т. к. к настоящему времени не только накоплен массовый археологический материал, допускающий широкое картографирование, но он надлежащим образом систематизирован и изучен трудами многих советских ученых, из числа которых следует назвать Б.Н. Гракова, А.И. Тереножкина, В.А. Ильинскую, О.Н. Мельниковскую и А.И. Мелюкову11.
Предпринимать в настоящее время какой-либо пересмотр общей картины Скифии по Геродоту без учета археологического материала невозможно. Последняя, известная мне, подобная попытка обойтись без археологического материала была сделана чехословацким ученым Яном Збожилом в 1955 г. и издана посмертно12. Автор, судя по его итоговой карте, сделал шаг назад по сравнению со своими предшественниками.
В Геродотовой «Мельпомене» содержится свыше десятка темных, неясных мест, мешающих правильному восприятию записей историка. В задачу этой книги входит сопоставление геродотовских сведений с археологической картой и посильный анализ геродотовских рассказов с географической и этнической стороны. Анализ производился под девизом: «Прежде чем упрекнуть Геродота, постарайся понять его».
Попытки перенесения сообщений Геродота о Скифии на современную географическую карту делались начиная с эпохи Ренессанса. Одной из первых является карта Абрагама Ортелия «Pontus Euxinus», изданная в 1590 г., где объединены данные Геродота, Клавдия Птолемея, Плиния, Страбона и даже авторов VI в. н. э. Для своего времени эта карта-реконструкция сделана вполне грамотно.
За четыре столетия накопились многие десятки карт, на которых исследователи стремились воспроизвести географические и этнографические представления Геродота. К сожалению, далеко не всегда сведения Геродота рассматривались в целостной, взаимосвязанной системе. В тех случаях, когда автор придерживался системы и рассматривал все племена в совокупности, результат получался интересный и устойчивый. В качестве примера могу привести карту из известного атласа И. Потоцкого, изданного еще в 1823 г.13 Ко многим отождествлениям этой карты, отброшенным в свое время наукой, нам теперь, после полутораста лет, придется вернуться; составитель ее был еще свободен от сковывающего воздействия традиций и размышлял без предвзятых идей14.
К тяжелым последствиям приводили разыскания, посвященные какому-либо отдельному вопросу, искусственно изолированному от общего взгляда на географическую концепцию Геродота. Примером может служить определение местоположения племени будинов. В геродотовском тексте есть некоторые противоречия и неясности (IV, §§ 21, 22, 105, 108, 109, 123)15, отчасти оправдывающие разноречия комментаторов. Однако вместо разъяснения темных мест, тщательного анализа текста, рассмотрения ошибок Геродота и причин его ошибок исследователи нередко брали какой-то один признак или одно из пониманий геродотовского признака и позволяли своей фантазии размещать злосчастных будинов в самых различных местах Центральной и Восточной Европы.
Будинов размещали то в Среднем Приднепровье, как на левом, так и на правом берегу Днепра, то отодвигали их в Белоруссию и к берегам Балтийского моря, то помещали в Пруссии или около озера Ильмень16. Иногда будинов отодвигали на восток к Курску или к Воронежу, а иногда еще дальше – к Саратову. Ф. Браун, говоря о будинах, утверждал, что их потомки переселились ни много ни мало как «в Архангельскую тундру»17. Один и тот же автор то относил будинов к отдаленнейшим племенам, жившим в таежной зоне «к северу от р. Камы и до р. Вятки»18, то помещал их в самых низовьях Волги в прикаспийской солончаковой пустыне19. Нисколько не смущаясь тем, что Геродот дважды говорил о лесном характере земли будинов, исследователи, проявляя полное неуважение к Геродоту, размещали будинов в Калмыцкой степи у берегов Каспия, но уже на запад от дельты Волги, а не на восток, как Ельницкий20. Западный предел размещения будинов указывали то в районе Житомира, то значительно дальше – в Галиции, т. е. в Прикарпатье.
Размещение будинов различными исследователями
Карта, которая отражает различные мнения о местоположении будинов, производит удручающее впечатление; она свидетельствует о том, что авторы, заставляющие обитать будинов в тундре, Пруссии, прикаспийской пустыне, руководствуются не системой взглядов Геродота, а какими-то случайными признаками, вырванными из контекста и сильно обработанными бесконтрольным воображением.