Команды отдавались четко, внятно и лаконично. Я выкинул на крыльцо «форт», медленно обернулся и увидел Игоря Николаевича. Он направлял мне в лицо массивный ствол знакомого мне с детства, пистолета. В руке у него был «Стечкин», но выполнен он был в хромированном варианте, прежде никогда не встречавшийся мне, даже на изображениях в интернете. Никитин, молча, буравил меня взглядом, а затем сказал:
— Что сволочь, пришел закончить начатое? Решил убить меня, чтобы я не рассказал правду о пожаре?
— Что? — Только и нашелся, что крякнуть я, опешив от удивления.
— Не прикидывайся мразь, я все о тебе зна… — на этом слове его речь оборвалась, а Никитин рухнул без сознания на пол. Рядом с его головой звякнул лезвием об доски пола — нож. Я лишь краем глаза увидел у него за спиной фигуру, появившуюся в дверях кухни. Пользуясь, случаем, я выхватил из-за пояса «ПМ», который я туда перепрятал из наплечной кобуры, и наставил его на силуэт в дверном проеме. Это был Глеб. Он медленно подошел к Никитину, ботинком ткнул его в бок и нагнулся, поднимая с пола нож. Крови на ноже не было, и я понял, что Глеб его метнул рукояткой, в голову моего бывшего начальника.
— Цел? — Сухо кинул мне Глеб.
— Да. — Так же кратко ответил я.
— Помоги мне его отнести наверх. — Хватая под руки Никитина, сказал мне мой спаситель.
— Что ты здесь делаешь? — Озадаченно спросил я Глеба.
— Прикрываю тебя. Я видел тебя на пожаре. Знаю, что твой друг погиб. Ты показался мне раздавленным, и я решил проследить за тобой. Прикрыть.
— Спасибо. — Только это, смог я выдавить из себя, вновь вспомнив о смерти Барса.
— Что здесь происходит? — Спросил Глеб, после того как мы занесли Никитина в его кабинет. И я рассказал о записке…
Мы дождались, когда Игорь Николаевич очнулся, и начали допрос. К тому времени я рассказал Глебу обо всем, что узнал и, что меня сюда привело. Глеб согласился с моими выводами.
— Что Вам от меня нужно? Если хотите убить, так убивайте. — Растирая затылок, сказал очнувшийся Никитин.
— Убьем, не сомневайся. За Барса, за фабрику, за предательство. — Зашипел я. Глеб смерил меня злобным взглядом и спросил Никитина:
— Кто приказал сжечь фабрику? На кого ты работаешь?
— Вы что с ума сошли? — взвизгнул Никитин. — Я к этому не причастен.
— Не ври сволочь! — Крикнул я, и ударил бывшего начальника под дых. Тот качнулся на стуле, жадно хватая ртом воздух, выбитый из легких.
— Я правду говорю, клянусь! Я к этому не причастен. — Прокашливаясь, начал отпираться Игорь Николаевич.
— Кому ты продался, мразь? — Я снова ударил его, но уже в живот, чтобы не дожидаться, пока он восстановит дыхание.
— Хватит, Камиль! — Сказал мне Глеб и подошел к Никитину.
— Кто тогда устроил поджог? — Твердо сжимая нож в руке, задал вопрос Глеб Игорю Николаевичу.
— Я думал… я думал он. — Никитин посмотрел в мою сторону, продолжая держаться за грудь.
— Ты что несешь? С чего мне жечь фабрику? Прошлый раз я ее спас. — Злобно зарычал я.
— Почему ты так подумал? — Тем же монотонным и спокойным голосом продолжил допрос Глеб.
— Потому что эти два ублюдка уже пытались это сделать. Он и его друг Барсов. — С призрением сказал Никитин. Я сорвался в очередной раз и влепил ему в ухо ладонью, так что шлепок раздался звоном по всему дому.
— Камиль, перестань его бить. Дай дослушать. — Судя по виду, уже начиная выходить из себя, сказал Глеб.
— Хватит, хватит. Я все скажу. Что вы хотите от меня услышать? — Заныл Никитин, и вся его злоба куда-то улетучилась.
— Рассказывай, все что знаешь. И если мне, хоть на миг покажется, что ты врешь, я всажу тебе в ногу нож. — Глеб махнул перед Лицом Игоря Николаевича лезвием ножа, которым он его вырубил.
— Хорошо, хорошо! Я всем вам расскажу…
Игорь Николаевич начал с усердием высказывать все, что он знал, делясь с нами своими догадками и домыслами. С его слов мы выяснили, что пару месяцев назад, к нему приходил младший Бараев — Марат. Он предложил большие деньги, за то, что Никитин поможет ему сжечь фабрику. Игорь Николаевич отказал Марату, так как считал что его, несомненно, найдут и накажут, хотя как разоткровенничался сам Никитин, он больше боялся, что его попросту уберут после этого. На вопрос: «Почему он не обратился к коменданту?» Игорь Николаевич поведал, что давно сотрудничает с братьями Бараевыми и делает для них небольшие услуги. Как оказалось, Никитин перепродавал некоторое сырье фабрики братьям, за что они ему платили солидные откаты. Ко всему он искусственно замедлял изготовление, а иногда и вовсе портил целые партии оружия, которые предназначались для ополчения, а Бараевы появлялись с чудесным для города предложением, отдать свою партию, естественно намного дороже. Власти соглашались, а Никитин вновь получал премию от братьев. Сотрудничать Никитин начал с ними год назад, когда в Лагане началось открытое противостояние, а предложил эту схему Аслан. В это легко верилось, Аслан был далеко не дурак. Но поджечь фабрику стало перебором для Игоря Николаевича. А когда на фабрике совершили первую попытку поджога, хоть власти и заявили, что это была случайность, Никитин понял, что Бараевы купили кого-то другого. Подозрение пало на меня и на Барса, вот почему он был сейчас так агрессивно настроен. На мой вопрос: «Почему неприязнь и гонения Васьки и меня начались задолго до первого покушения на поджог?», Никитин честно признался, что ненавидит Барса много лет, за то, что Васька переспал с сестрой Никитина и после этого бросил ее. Он не мог простить Барсу, что тот обесчестил его младшую сестренку. Об этом я конечно не знал. Да и кто рассказывает о себе такие вещи? Я был уверен, что Барс этим не гордился, вот и не рассказал мне.
— Я думал, что именно ты, Камиль, поджег фабрику, а когда тебя застукал Петр, ты прикинулся, что тушишь пожар.
— Все складно, но как ты объяснишь это? — Я протянул Никитину записку от Барса.
— Это ложь! Не мог Барсов меня вчера видеть, я… я провел вчерашнюю ночь у женщины. Ее зовут Аглая Серова, она все подтвердит. Я считал тебя виновным в поджоге, когда утром услышал о пожаре.
— Теперь Игорь Николаевич ты знаешь, что это не я. Может, есть у тебя мыслишки, кто тогда устроил пожар. — Я посмотрел ему в глаза, а он дернулся и сказал:
— Записка… Барсов тебе указал на того, кого он вчера видел. А кроме меня на фабрике есть еще одна «птица высокого полета» — Игнат Петрович.
— Галега… — Одновременно сказали мы с Никитиным.
— Ну конечно! Камиль — это Игнат Петрович. Я могу даже это доказать. — Он попытался встать, и я машинально потянулся за пистолетом.
— Постой Камиль, пусть скажет. — До этого молчавший, сказал Глеб.
— Я лучше покажу, вы позволите? — Никитин медленно встал и пошел к столу. Глеб внимательно смотрел за ним, пока тот доставал из тайника в боковой части стола, какие-то документы. — Смотрите! Это отчетность за последние месяцы, которую я скопировал в кабинете Игната Петровича. Здесь сказано, что фабрика последнее время едва сводит концы с концами и на Галегу власти наложили серьезные денежные взыскания за это. Что, если Марат предложил сделку Игнату, а тот из-за своих денежных потерь согласился. Тем более, в случае чрезвычайного происшествия на производстве, Игнат получил бы солидную компенсацию и его, назначили бы на какое-нибудь другое, менее ответственное место. Он давно мне жаловался, что годы его уже не те, и ему с трудом, удается управляться с фабрикой. А я любил эту фабрику, хоть и вел дела не совсем честно. — Он замолчал.
В кабинете повисла гробовая тишина, и Глеб, взяв меня под локоть, вывел в коридор.
— Камиль! Мне кажется, он не врет. Помнишь, ты столкнулся с Шелами возле кабинета Галеги? В тот день Марат попросил ее отнести директору фабрики, какой-то сверток. Я думаю, это был задаток. Если все верно, то ты ошибся. Никитин не причем. — Шепотом сказал мне Глеб.
— Если подумать, то все сходится. Тем более, если учитывать тот факт, что комендант на пожаре говорил, что Галега последний уезжал с фабрики. А Васька, по словам охраны, приехал чуть позже него. Он вполне может быть тем, за кем Барс следил. И на счет записки все сходиться и на счет ящиков.