Многие подвиги, совершенные простыми русскими людьми — солдатами, крестьянами, мещанами, не имевшими права на награждение орденами, были отмечены Знаками отличия Военного ордена. Во время штурма Вереи 29 сентября 1812 года рядовой Вильманстрандского пехотного (мушкетерского) полка Старостенко захватил вражеское знамя. За это отличие по представлению М. И. Кутузова солдат был произведен в унтер-офицеры и награжден Георгиевским крестом. Десятки других рядовых воинов и гражданских лиц получили солдатские «егории» от главнокомандующего в 1812 году. Среди них был житель одной из деревень близ Калужской дороги. В его родное село пришел отряд французов с намерением поживиться крестьянским добром. У мародеров имелась пушка. Солдаты разбрелись по домам, оставив орудие без охраны. Смелый и находчивый крестьянин сел верхом на пушку, ударил по запряженным в нее лошадям и умчался в расположение русских войск. За это сам Кутузов наградил его Знаком отличия Военного ордена.
М. Б. Барклай-де-Толли также неоднократно лично награждал отличившихся, даже издавая специальные приказы по случаю выдачи солдатского знака. Так, в приказе от 30 октября 1813 года было объявлено о награждении нижних чинов Тамбовского пехотного полка унтер-офицера Егора Митрофанова и рядового Александра Федорова за взятие в плен целого отряда французов из 70 человек. Оба храбреца получили солдатские Георгии и денежную награду, а, кроме того, Федоров был произведен в унтер-офицеры.
Солдаты ценили свои награды не меньше, чем офицеры ордена. Во время сражения при Кульме в атаке был смертельно ранен рядовой лейб-гвардии Измайловского полка Черкасов, кавалер солдатского Георгиевского креста. В последнюю минуту жизни он сорвал с груди свой боевой знак отличия и передал товарищам со словами: «Отдайте ротному командиру, а то попадет в руки басурману».
Точное число солдатских Георгиевских крестов, выданных нашим соотечественникам за отличия против французов в 1812–1814 годах, установить трудно, так как, во-первых, эта награда выдавалась и за другие подвиги — на Дунае и Кавказе, во-вторых, часть знаков получили иностранцы — около двух тысяч прусских солдат, двести нижних чинов Шведского корпуса Бернадотта и некоторое количество — другие союзники, главным образом австрийцы. Всего в 1812 году было награждено 6783 человека, в 1813-м — 8611, а в 1814-м — еще больше, 9345.
Среди участников Отечественной войны, будущих активных декабристов, было двое дворян, награжденных солдатскими Георгиевскими крестами, — М. И. Муравьев-Апостол и И. Д. Якушкин, сражавшиеся при Бородине в чине подпрапорщика, не дававшем права на офицерскую награду. Проявив в этом сражении храбрость, оба были отмечены наградой для нижних чинов с соседними номерами на знаках — 16697 и 16698. Произведенные за Бородинский бой в прапорщики, Муравьев-Апостол и Якушкин позднее, за отличие при Кульме, также одновременно были награждены Анненским оружием «За храбрость» для офицеров.
Между Знаками отличия Военного ордена, выданными за участие в военных действиях 1812–1814 годов, есть небольшая группа с вензелем «АI» (Александр I) на верхнем луче креста, не включенная в сделанные выше подсчеты. Эти награды были изготовлены в 1839 году специально для ветеранов этой войны — солдат прусской армии в связи с 25-летием взятия Парижа, фактического окончания военных действий, и с открытием памятника на Бородинском поле.
28 ноября 1839 года было изготовлено 4500 таких знаков с проставленными на них номерами от 1 до 4500 и заготовлено к ним Георгиевских лент по 8 вершков к каждому кресту. К середине 1841 года из этого числа крестов с вензелем Александра I было роздано 4264 штуки, остальные были возвращены в Капитул орденов, потому что часть прусских солдат-ветеранов или умерла, или не была разыскана.
В настоящее время Георгиевские кресты с вензелем Александра I представляют собой исключительную редкость, особенно в нашей стране. Достаточно сказать, что даже в крупных отечественных музейных собраниях хранится лишь один такой подлинный знак — в Отделе нумизматики Государственного Эрмитажа в Ленинграде, да и тот принесен в дар музею зарубежным коллекционером.
В эпоху Отечественной войны появилась мысль об учреждении особого ордена, связанного именно с героическим временем борьбы с наполеоновским нашествием. Генерал Д. С. Дохтуров в письме супруге 7 декабря 1812 года сообщал: «Говорят, что у меня будет еще новый орден, Спасителя Отечества, на голубой ленте, в три класса: первый через плечо, а там на шее, и в петлю третий». Это единственное известное нам упоминание о предполагавшейся новой награде.
Общие цифры награждений орденами в годы Отечественной войны 1812 года дают представление прежде всего о масштабах происходившей борьбы, что видно из количества награждений со времени учреждения ордена Георгия в 1769 году до 1812 года, и после за три года войны. Так до Отечественной войны III степенью ордена Георгия было награждено 230 человек, за войну к ним добавилось еще 123 кавалера. То же соотношение сохранилось и для II и для I степеней, как, естественно, и для других орденов. Статистика награждений ими убедительно свидетельствует о массовом героизме всего русского народа, о величии народного подвига, позволившего не только избавиться от нашествия, но и в прах разбить дерзкого врага.
Первая по времени учреждения наградная медаль, имеющая отношение к войнам России с наполеоновской Францией, появилась в связи с военными кампаниями 1805 и 1806–1807 годов. Массовый набор в действующую армию создал некомплект военнослужащих в местных губернских ротах и штатных командах. Поэтому для тех из нижних чинов, кто добровольно соглашался остаться на сверхсрочную службу, после трехлетнего пребывания на этой вторичной службе при увольнении выдавалась серебряная медаль с воинской арматурой на одной стороне и надписью «За усердную службу. 1806» — на другой. Но самой известной и массовой наградной медалью эпохи наполеоновских войн стала награда с надписью «1812 год». Она была учреждена в память Отечественной войны 5 февраля 1813 года. Этой серебряной медалью на голубой Андреевской ленте награждались все строевые чины армии и ополчения, принимавшие участие в военных действиях с французами до конца 1812 года, то есть в пределах Отечества. Это к тому же был первый случай в истории русской наградной системы, когда совершенно одинаковую медаль получали генералы, офицеры и нижние чины армии и флота, — для всех непременным условием получения этого знака отличия являлось личное участие в боевых действиях с наполеоновской армией на территории Российского государства.
«Воины! — говорилось в приказе императора. — Славный и достопамятный год, в который неслыханным и примерным образом поразили и наказали вы дерзнувшего вступить в Отечество ваше лютого и сильного врага, славный год сей минул. Но не пройдут и не умолкнут содеянные в нем громкие дела и подвиги ваши, потомство сохранит их в памяти своей… В ознаменование сих незабвенных подвигов ваших повелели мы выбить и освятить серебряную медаль… Вы по справедливости можете гордиться сим знаком… Враги ваши, видя его на груди вашей, да вострепещут, ведая, что под ним пылает храбрость, не на страхе или корыстолюбии основанная, но на любви к Отечеству, и, следовательно, ничем не победимая…»
Серебряных медалей «1812 год» было отчеканено 260 тысяч.
Главы дворянских родов, в случае даже если они не принимали участия в военных действиях, были награждены (в том числе и женщины) подобными же медалями, но бронзовыми и на Владимирской ленте. Поэтому на мундирах военачальников в знаменитой Военной галерее Зимнего дворца мы иногда видим обе медали — серебряную и бронзовую, — которые полководцы получили и как участники боев, и как старшие в роду. Право ношения этой медали получили и их потомки — тоже старшие в роду, даже если ими окажутся женщины.