И это нежелание напрочь перечеркивать все, чего с таким трудом удавалось добиваться, возникнет в политической биографии Егора Гайдара еще не раз. В декабре 1994-го он во главе числившегося партией власти «Демвыбора России» фактически ушел в оппозицию к президенту Борису Ельцину из-за начала войны в Чечне. Решение стоило «Демвыбору» поддержки половины партии и потери мест в следующей Думе, однако Егор Гайдар был убежден, что большей угрозой для демократии в России является начинающаяся война. Сопоставимой угрозой он счел возможное поражение Бориса Ельцина на президентских выборах в 1996 году — и поддержал его кандидатуру.
Несмотря на то что еще с января 1994 года Егор Гайдар не имел никакого формального отношения к исполнительной власти, а с началом нулевых фактически вовсе ушел из публичной политики, он считал себя человеком государственным. В 1995 году, будучи формально в оппозиции, он предложил политическую комбинацию, которая сорвала вынесение вотума недоверия правительству Виктора Черномырдина. А в последние годы с головой ушел в научную и экспертную деятельность, поскольку считал это более полезной работой, чем занятие публичной политикой. Не делать то, что не считаешь нужным, — дорогое удовольствие. Егор Гайдар считал, что может себе это позволить.
Он считался неважным оратором, но мало кто мог открыто дискутировать с Гайдаром. Действительно, одно дело — просто хорошо говорить, а другое — уметь найти в себе силы, чтобы сказать нужные слова в нужный момент. Для этого надо быть уверенным в собственной правоте.
Для одних Егор Гайдар — герой, для других — враг. Это как спор между западниками и славянофилами, где есть две разные правды, два мировоззрения и два способа мышления.
На вопрос о гайдаровских реформах часть молодых людей сегодня уверенно отвечает, что тогдашние российские власти разрушили великую страну и обобрали народ. О том, что великая страна к тому времени уже лежала в руинах и голодала, а власть настолько обессилела, что даже не могла загнать людей на партсобрание, они, возможно, не слышали. Другая часть столь же уверенно скажет, что это был период освобождения от коммунистического ига и либерализации экономики. Они сильно удивятся, если узнают, что среди достижений самого либерального либерала значатся не только указы о свободной торговле и отмене госмонополии на внешнеэкономическую деятельность, но и повышение налога на прибыль с 35 до 40%, а НДС — с 18 до 28%.
Не менее противоречивы и отзывы его коллег — политиков и ученых. Сергей Станкевич, в 1992–1993 годах советник Бориса Ельцина: «Гайдар огорчил большинство современников и осчастливил большинство потомков». Руслан Гринберг, директор Института экономики РАН: «Егор Гайдар — это метафора нетерпения русской интеллигенции, олицетворение ее главного принципа “все и сразу”. Он… дискредитировал сами идеи рыночной экономики и демократии, что породило народную пассивность. Гайдар проводил реформу, не принимая во внимание время, состояние страны и интересы простых людей». Александр Некипелов, вице-президент РАН: «Гайдар — человек, взявший на себя громадную политическую ответственность за кардинальные решения в стране. Он не боялся идти против господствующего мнения и своих многочисленных оппонентов».
Вечный оппонент Гайдара, автор знаменитой программы «500 дней» Григорий Явлинский говорил: «Я отстаиваю в принципе стратегию реформ, потому что считаю, что те цели, которые Егор Тимурович выдвигает сейчас как первоочередные и выдвигал раньше, как, например, полное преодоление инфляции, стабилизация бюджета, создание действенной денежной системы, — я полагаю, что эти цели, как он хочет их достичь, недостижимы. Мы теряем время, у нас уходят силы, конфронтация в обществе все усиливается, реформы двигаются очень хаотически». А Сергей Глазьев констатировал: «Политика шоковой терапии полностью провалилась, в результате чего был потерян государственный контроль над происходящими событиями».
Виталий Ефимов, президент Союза транспортников России, экс-министр транспорта, дает «взвешенную оценку»: «С одной стороны, я очень хорошо относился к Гайдару — он, будучи премьером, внимательно прислушивался к проблемам транспорта. Но, с другой стороны, его “шоковая терапия” поставила страну на колени. Я писал ему записки, но нас не услышали. Когда отпустили цены, обесценили вклады и оборотные средства, промышленность встала. Это была громадная ошибка».
Андрей Нечаев, президент банка «Российская финансовая корпорация», экс-министр экономики, считает, что «главная заслуга Гайдара в том, что он спас страну от хаоса, распада и гражданской войны — все это было абсолютно реально. И наверное, это даже важнее, чем создание основ рыночной экономики в стране, что, безусловно, тоже его заслуга».
Владимир Лопухин, президент компании «Вангвард», экс-министр топлива и энергетики, говорит, что Гайдар «реально отдал свою жизнь, чтобы изменить жизнь других к лучшему. По-честному. И как можно упрекать его за “шоковую терапию”? На первом заседании комиссии по валютной политике встал вопрос: сколько в стране денег? Председатель Внешэкономбанка говорит: вот долги, а живых денег $ 60 млн. Вот такую страну нам отдали. И о чем говорить?»
Владимир Булгак, советник компании «Совинтел», экс-министр связи, считает, что «перед Гайдаром было два пути — либо распад России вплоть до гражданской войны, либо реформы. Гайдар выбрал реформы — тяжелые и болезненные. Но благодаря им изменился курс страны. Гайдар осовременил государство, дал свободу предпринимательству. Таких политиков во всем мире немного».
Виктор Михайлов, директор Института стратегической стабильности, экс-министр по атомной энергии, настаивает на том, что «Гайдар открыто и смело вводил нас в рыночную экономику. К сожалению, он не представлял, что кроме рыночной экономики в стране создается еще и бандитский капитализм…»
Павел Грачев, глава аппарата советников гендиректора радиозавода им. А. С. Попова, экс-министр обороны, высказывается так: «Гайдар начал путь демократизации государства, заложил направление. Он был прекрасный, грамотный, добросовестный молодой человек. Высокий пост он получил, придя не с народного хозяйства, а из институтов, но быстро вошел в должность, сплотил правительство молодых демократов. В том, что Россия идет по демократическому пути, огромная заслуга Гайдара».
Владимир Кашин, заместитель председателя президиума ЦК КПРФ, заявил после того, как Гайдар скончался: «Конечно, когда любой человек умирает, это — скорбь. Мы далеки от того, чтобы плясать на его могиле, хотя он был нашим идеологическим противником. Против навязанного им курса мы бьемся и сегодня. Его реформы легли в основу распада великой страны. В нищете живут сегодня практически все народы бывшего СССР. Разработанная им вместе с другими приближенными Ельцина и американскими советниками модель привела к трагическому положению в экономике. Создалась черная дыра. Постулат, что фермер накормит всех, развит последующими демократами. В результате — уничтожение российской деревни, вырезание крупного рогатого и мелкого скота. Тот же коллапс случился и с промышленностью, не осталось места даже научно-производственным центрам. Ордена давались тем, кто приватизировал и растаскивал, а тех, кто пытался сохранить, предавали анафеме. Ни одна из его работ как ученого-экономиста не выдержала испытания даже небольшим временем. Схемы разгосударствления теперь названы бредом не только нами, но и мировыми учеными-экономистами, видными государственными деятелями. Думаю, великий писатель Аркадий Гайдар не раз перевернулся в гробу от дел внука».
А соратник Гайдара по реформаторскому правительству Анатолий Чубайс уверен, что в начале 1990-х экономисту удалось спасти Россию «от голода, гражданской войны и распада». «Мало кто в истории России и в мировой истории может сравниться с ним по силе интеллекта, ясности понимания прошлого, настоящего и будущего, готовности принимать тяжелейшие, но необходимые решения. Все последние годы он был интеллектуальным и моральным лидером для всех нас. Для меня он был и навсегда останется высочайшим примером честности, мужества и надежности. Эту потерю я буду чувствовать всю жизнь», — написал Анатолий Чубайс в своем блоге после смерти Гайдара.