– Деньги мне потребуются наличными, – предупредил младший Иммерман.
– Знаю. Получишь в кассе концерна. Только не забудь: без профессора Вагнера или без «анархина» и «дьявольского цианида» лучше и не показывайся за границей. А пока всего хорошего!…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Мощные удары Советской Армии до основания потрясли фашистскую империю. Она агонизировала. 30 апреля по городу разнесся слух о смерти Гитлера. Утром заговорили об этом с опаской, полушепотом, но к вечеру слухи подтвердились полностью. Немцы поняли, что война проиграна, и, кроме кучки головорезов из войск СС, уже никто не хотел рисковать своей жизнью, продолжая безнадежную борьбу с победоносными войсками стран антигитлеровской коалиции. Начался развал государственного аппарата. Служащие на следующий день не вышли на работу. Один за другим останавливались заводы. Отступление вермахта на некоторых участках огромного фронта превратилось в беспорядочное бегство. Даже наиболее дисциплинированные войска при-первой же возможности оставляли поле боя и двигались на запад, чтобы побыстрее сдаться в плен американцам или англичанам. Жалкие остатки некоторых разбитых воинских частей вышли из-под контроля командования и устремились в тыл, создавая в прифронтовой полосе излишние трудности в управлении, а отдельные небольшие группы военнослужащих, оставшиеся без командиров, занимались грабежами. Особенно много было таких мародеров на левом берегу Дуная. Их части были разбиты Советской Армией на территориях Венгрии и Чехословакии. Все они спешили переправиться на правый берег реки, откуда уже слышался грохот американских орудий. Против нарушителей порядка были двинуты отряды местной обороны. Рунге тоже получил приказ занять своим отрядом фольксштурма паромную переправу с целью приостановить поток неорганизованной публики. Пришлось снять фольксштурмовцев с охраны леса, где находилась лаборатория Вагнера. На постах остались одни эсэсовцы из зондеркоманды. Такое ослабление охраны было на руку врагам профессора. Рано утром в сопровождении эскадрильи «мустангов» [«Мустанг» – название американского истребителя] появились три транспортных самолета и беспрепятственно высадили парашютный десант. Но удачно начатая операция неожиданно застопорилась по вине самих парашютистов. Вместо того чтобы решительно атаковать охрану лаборатории, командир десантников затеял переговоры с Карлом Кейнертом о сдаче зондеркоманды в плен. В успехе он не сомневался, так как хорошо знал о разложении фашистского воинства. К тому же условия, предъявленные для капитуляции охраны, па его взгляд, были неотразимы: каждый пленный эсэсовец должен был получить по пять тысяч марок, а их командир в десять раз больше. Возможно, рядовых и соблазнили бы такие условия, но только не их командира. Нацист Кейнерт, считавший себя представителем высшей расы, отклонил требование англосаксов, как он обычно называл всех англичан и американцев; трех парашютистов, прибывших к нему в качестве парламентеров, по его приказанию расстреляли на глазах у десантников. Дурное.обращение с парламентерами всегда считалось тяжким преступлением. Вероломное убийство и на этот раз вызвало законное возмущение у честных воинов. Увидев собственными глазами дикую расправу над своими товарищами, парашютисты ринулись в атаку. Немцы давно ожидали такого нападения и готовились к обороне! Поэтому первую атаку противника отбили довольно легко. Тогда парашютисты по радио обратились к своему командованию за помощью. Она не заставила себя долго ждать. Скоро с запада прилетели штурмовики. Должно быть, летчики хорошо знали систему обороны фашистов; не подвергая непосредственной опасности самой лаборатории, они довольно легко расправились с огневыми точками немцев, создав тем самым благоприятные условия для повторной атаки парашютистов. Она последовала немедленно. Ожесточенная схватка продолжалась не больше тридцати минут и закончилась почти полным истреблением парашютистов. Но в зондеркоманде тоже осталось всего тринадцать человек. Причем половина из них, в том числе и сам Карл Кейнерт, были серьезно ранены.
– Герр профессор! – обратился начальник охраны к Вагнеру, когда тот осмотрел его рану в качестве врача.- Положение наше очень серьезное. Если враги вздумают повторить десантную операцию, катастрофа неминуема.
– А что вы предлагаете? – спросил шеф. ч
– Зондеркоманду надо срочно заменить боеспособным подразделением.
– Согласен с вами, но где найти такое подразделение?
– Обратитесь к нашему общему другу гаупштурмфюреру Рунге. Пусть он снимет свой отряд фольксштурма с паромной переправы и передаст его в наше распоряжение, – подсказал Кейнерт.
– Да, пожалуй, это единственный выход для нас. Но телефонная связь прервана. Придется мне самому съездить к нему.
– Поезжайте. До вечера мы еще продержимся, – пообещал Кейнерт.
«Нет уж, песенка наша спета, – подумал Вагнер – Судьба лаборатории решена. Пока есть возможность, надо спасать секретные документы».
Профессор предвидел такую необходимость и все технологические документы, относящиеся к производству «анархина» и «дьявольского цианида», а также образцы этих отравляющих веществ сложил в специальный влагонепроницаемый контейнер из нержавеющей стали с секретным замком. Контейнер вместе с содержимым весил около тридцати килограммов. По приказанию Вагнера два эсэсовца из личной охраны вынесли контейнер из служебного кабинета своего шефа и погрузили на бронетранспортер.
– Отвезем это на дачу моей дочери. Поехали! – приказал профессор.
Шофер включил скорость, и бронированная машина двинулась в путь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Десантная операция, предпринятая с целью завладения секретами «анархина» и «дьявольского цианида», хотя и провалилась, но все же осложнила положение Интернационального партизанского отряда. В тот день командование отряда планировало арест Вагнера и отправку его в расположение основной базы в Шумавских горах. Для этого было решено воспользоваться семейным торжеством в доме Вагнеров. По случаю своего дня рождения Магда пригласила отца на обед. Отец принял приглашение и должен был прибыть на дачу ровно в полдень, но из-за внезапно завязавшихся боев с вражескими парашютистами профессор не мог прибыть на обед. Турханов понял, что создалась реальная угроза срыва всей операции партизан по уничтожению секретной лаборатории фашистов.
– Если парашютисты одержат верх, то нам останется только одно: оставить свой опорный пункт и ночью же возвратиться на свою основную базу, – сказал полковник, когда разведчики доложили о происходящих боях.
– Почему? – спросил Альфред.
– Советские партизаны не могут воевать против союзников. Но если победителями окажутся эсэсовцы, то законность налета партизан на военный объект фашистов ни у кого не может вызвать сомнения.
– Правильно! – согласился Рунге. – Объявим готовность номер один.
Партизаны приготовились начать боевые действия в любую минуту. Один взвод на грузовых машинах с опознавательными знаками фольксштурма перебазировался в северную часть леса, в которой находилась химлаборатория, а другой взвод остался в районе дачи. Ожесточенные бои в южной части леса закончились поражением парашютистов. Остаток десанта в количестве семи- человек, ушедший в лес, без боя сдался партизанам, выдававшим себя за фольксштурмовцев. По их словам, защитники химлаборатории хотя и понесли тяжелые потери, но в распоряжении шефа зондеркоманды оставалась вполне боеспособная группа из двух или даже трех десятков эсэсовцев. Хотя эти данные оказались преувеличенными, однако они не поколебали решения партизан ликвидировать секретную лабораторию.
О целях десантной операции парашютисты хотя и весьма неохотно, но все же кое-что рассказали. «Нам было приказано с боем или без боя захватить важный военный объект немцев, находящийся в южной части этого леса, и удерживать его в своих руках до подхода наших наземных войск. Причем "в любом случае мы должны были захватить живьем в плен пожилого человека, являющегося начальником объекта, а чтобы мы по ошибке не убили его, нам всем показали его портрет, – сознался один из парашютистов. Остальные подтвердили его показания. На вопрос, когда должны подойти наземные войска союзников, парашютисты ответили, что они ожидаются не позже завтрашнего дня.