Штокман слышал об этом звере в эсэсовской форме. «Не оберштурмбанфюрер, а обер-палач», — говорили о нем даже сами немцы. Лейтенант уже больше ни на что не надеялся. Он вытащил из полевой сумки служебные документы и передал их Конраду.
— Коров будете пересчитывать? — спросил он упавшим голосом.
— Нет, некогда. Поезд нельзя задерживать. Кальтенберг начал расставлять своих «эсэсовцев» на посты, а Штокман повел солдат к автомашине, ожидавшей их у выхода перед зданием разъезда. За рулем сидел один из поляков из команды Кальтенберга, которому по семейным обстоятельствам надо было остаться в Келецком воеводстве. С завтрашнего дня он уже поступал в распоряжение командования Армии Людовой. Он встретил Штокмана грубо, как поступил бы любой эсэсовец по отношению к провинившемуся офицеру вермахта, которого вот-вот должны арестовать.
— Посадите людей в кузов и едем быстрей! — распорядился он.
— Ночью не опасно ехать лесом? — спросил лейтенант.
— А чего опасаться?
— Говорят, будто партизаны пошаливают.
— Они пошаливают только в воображении трусов, а настоящих воинов фюрера обходят за сто километров.
«Молокосос! — выругался про себя Штокман. — Не видал настоящих партизан! Они тебе еще покажут…»
Делать было нечего, пришлось посадить людей в кузов. Сам Штокман сел рядом с шофером. Мотор взревел, и автомашина помчалась по грунтовой дороге. Но не успели проехать и километр, как пришлось остановиться. Впереди, поперек дороги, лежало срубленное дерево. Солдаты всполошились, шофер же был совершенно спокоен. Осветив срубленное дерево ярким светом фары, он не торопясь вылез из машины, прошел вперед, потоптался, обошел дерево со всех сторон и только тогда вернулся.
— Объехать невозможно. Придется оттащить в сторону, — сказал он. Прикажите солдатам!
— А на нас не набросятся?
— Кто?
— Партизаны, — шепотом ответил Штокман.
— Фу, ты, боже, мой! Никогда не думал, что среди немцев могут быть такие трусы… Тогда вернемся на станцию и будем ждать до утра. Только ответственность за задержку берите на себя! — проворчал шофер.
Лейтенант посмотрел на лес, высокой стеной подступавший к дороге, и, опасливо озираясь по сторонам, повел своих солдат к проклятому дереву.
— Поднимите за комель, сбросим его в канаву! — приказал он.
Но только успели солдаты нагнуться, как из лесу застрочили автоматы. Солдаты как горох посыпались на землю; партизанская пуля настигла и их командира.
— Прекратить огонь! — послышался голос Савандеева. — Оружие и боеприпасы забрать. Убитых отнести подальше в лес и зарыть в землю. Автомашину отогнать в глубь леса и там бросить. Приступайте!..
Глава третья
Столица Польши Варшава — один из крупных и красивейших городов мира. Не зря же приезжие иностранцы утверждали: «В мире два Парижа. Один — на Сене, другой — на Висле». Действительно, красота Варшавы изумляла всех. Сами жители Варшавы о родном городе говорили так: «Если Краков-отец городов польских, то Варшава их мать».
И вот наступило время, когда людям Турханова предстояло сражаться на улицах этого прекрасного города. В ночь на первое августа железнодорожный состав, груженный Племенным скотом, остановился на маленьком разъезде в районе Повонзковского католического кладбища. К классному вагону подошли три человека в белых халатах.
— Ветеринарная инспекция, — заявил мужчина с бородкой. — В каком вагоне у вас больной скот?
Это был пароль. Значит, здесь все обстояло благополучно.
— У нас больных животных нет, — ответил Кальтенберг условной фразой.
Люди в белых халатах вошли в вагон. Турханов ожидал встретить среди них знакомых, но ни Вешняка, ни Краковского не оказалось. Это встревожило его.
— Ярослав Козловский, — представился человек с бородкой. Представитель Вольского районного комитета ППР. Под квартиры вам отведены дома по Млынарской улице. Адам Краковский со своими бойцами разместился на соседней Нововольской улице.
— Рад познакомиться, — пожал ему руку полковник. — Что будем делать?
— Приступим к выгрузке. Проводники здесь. Они поведут вас на квартиры. Стрелковое оружие, ручные гранаты и патроны постарайтесь спрятать под одежду. Пулеметы и минометы, а также ящики с боеприпасами придется оставить на кладбище. Днем их перевезут на катафалках.
Так и сделали. Через десять минут поезд тронулся, а молодые девушки и парни небольшими группами повели партизан на квартиры.