— Но решения вашего фюрера слишком часто повисают в воздухе.
— На сей раз этого не случится! — твердо заявил немецкий подполковник. — Лишиться Варшавы — это значит оставить Курляндскую группу наших войск в мешке и открыть вам путь в Померанию. На это немецкое командование не пойдет. Но если бы, в силу сложившейся боевой обстановки, удержать Варшаву было бы невозможно, ключи от польской столицы мы сами вручили бы генералу Бур-Коморовскому.
— Скажите, чем объяснить такую щедрость?
— Тогда русским пришлось бы отвоевывать Варшаву не у нас, а у самих поляков. Это поссорило бы вас с Англией и Америкой, так как они непременно выступили бы в защиту Польши. Мы еще не теряем надежды на такой исход. Но это только отдаленное будущее, а настоящее заключается в совершенно безвыходном положении повстанцев. Им угрожает полное уничтожение, если руководители восстания не догадаются капитулировать.
— На чем основана такая оценка?
— В моем портфеле имеются документы, в которых приводятся точные данные (C) повстанцах. Там же есть план Варшавы с нанесенной обстановкой на восемнадцать ноль-ноль сегодняшнего дня. Человеку, знакомому с военным искусством, достаточно взглянуть на них, чтобы убедиться в правильности моих слов.
Турханов открыл коричневый портфель с двумя запорами и извлек оттуда папку с оперативными документами, специально подготовленными для доклада фон дем Баху. В первом документе приводились данные о повстанцах. Численность Армии Крайовой, принимающей непосредственное участие в восстании, оценивалась в шестнадцать тысяч человек, Армии Людовой — от двух до четырех тысяч. На вооружении повстанцев, по немецким данным, имелось минометов-16, легких пушек-2, противотанковых ружей-29, пулеметов-192, огнеметов — 30, карабинов -2639, автоматов -657, пистолетов и револьверов-3946, противотанковых гранат-406, ручных гранат всех систем — около 44 тысяч.
Если данные соответствовали действительности, на двух повстанцев приходилась одна единица огнестрельного оружия. Это, конечно, маловато. Впрочем, партизаны видели не раз, как у защитников баррикад не оставалось ни одной винтовки и атаки врага им приходилось отбивать ручными гранатами и старыми револьверами. Часто они, рискуя жизнью, подползали к убитым фашистам и подбирали оружие.
— Чем же вы объясняете недостаток оружия у Армии Крайовой? поинтересовался Турханов.
— Оружия Армия Кракова раздобыла достаточно, боеприпасов тоже. Хранились эти запасы на тайных складах в Повонзках. Об этом мы знали давно, поэтому, когда началось восстание, в первую очередь захватили эти склады, ответил пленный подполковник.
Турханов слышал об этом от самих повстанцев, поэтому сомневаться в правдивости показаний немца не приходилось. Все это произвело на него гнетущее впечатление. Не нашлось ничего утешительного и в сводках о потерях. Правда, несмотря на отсутствие тяжелого вооружения, повстанцы причинили и немцам большой урон в живой силе и в технике. Это, видимо, объяснялось исключительной ожесточенностью уличных боев, когда, из-за трудностей в использовании тяжелого вооружения, наступающие часто несут больше потерь, чем обороняющиеся. Так получилось и теперь.
Мало обрадовала Турханова и обстановка, нанесенная на план Варшавы. За неделю наступательных боев немцам удалось разделить повстанцев на шесть изолированных друг от друга и от внешнего мира групп. На Воле, в Старе-Мясте, в Срюдместье, на Мокотуве, Чернякове и Жолибоже. Группировка на Воле в основном уже была разгромлена. Таким образом, пока оставалось пять непокорившихся районов, но, как уже говорилось, они были изолированы, связь между ними прервана, что не позволяло повстанцам координировать свои действия. Помимо этого, Армия Крайова не выполнила ни одной стратегической задача, поставленной командованием: не были захвачены вокзалы, аэродромы, мосты через Вислу, почта и телеграф, склады с оружием и боеприпасами, электростанция, водонапорные установки, хранилища с запасами продовольствия, здания министерств и ведомств. Все они остались в руках немцев, а это обрекало повстанцев на оборону, что в конечном итоге могло привести к поражению.
Создавалось такое впечатление, что у генерала Бур-Коморовского и его окружения отсутствовал мало-мальски разработанный план восстания, достойный серьезных военных деятелей.
Из показаний немецкого подполковника, которые подтверждались и документами, видно было, что немецкое командование широко пользовалось так называемой тактикой Чингисхана. Монгольский завоеватель, как известно, желая захватить какой-нибудь город, окружал его со всеми прилегающими густонаселенными районами и, проявляя исключительно зверское отношение к людям, нагонял на них страх, вследствие чего они не пытались вырваться из окружения, а в ужасе устремлялись в город под защиту крепостных стен, в результате чего население за считанные дни увеличивалось в десятки раз. Это приводило к тому, что в городе быстро иссякали запасы продовольствия и питьевой воды. Голод и жажда влекли за собой еще более страшные бедствия всевозможные эпидемические заболевания, опустошавшие ряды защитников сильнее, чем стрелы монгол. В результате город или крепость, способные в нормальных условиях выдержать осаду в течение нескольких лет, вынуждены были капитулировать через каких-то пару месяцев. Так поступили немцы. Они загнали сотни тысяч варшавян в небольшие районы, оставили их без продовольствия, без воды, без электроэнергии, без связи с внешним миром и, широко применяя все виды современного оружия, начали медленно, но верно подтачивать силы повстанцев. Казалось, судьба их решена: либо фашисты раздавят их в ближайшие несколько дней, либо Армия Крайова под страхом полного разгрома сама выкинет белый флаг. Пожалуй, так оно и случилось бы, если бы на баррикадах дрались только воины АК. Но жгучая ненависть к немецким фашистам и пламенный патриотизм всколыхнули варшавян. Командование Армии Людовой призвало свои части и подразделения сражаться на улицах родного города вместе с его жителями, плечом к плечу с солдатами Армии Крайовой, Городские организации Польской рабочей партии призвали рабочих Варшавы оказать всемерную помощь повстанцам. В результате восстание превратилось в народную войну против фашизма.