Турханов не ответил. Слова были тут излишни. Он взял ее на руки, поднял, как маленького ребенка.
— Клянусь, я никогда не оставлю тебя, — прошептал он.
Глава двадцать пятая
Приближался Первомай — праздник международной солидарности трудящихся. Советские люди всегда встречают этот праздник новыми достижениями, новыми победами.
Вслед за Красной Армией советские партизаны тоже решили отметить Первомай выступлением против немецких оккупантов.
Отряд Турханова, выполняя задание Штаба партизанского движения, регулярно передавал сведения о движении всех поездов через железнодорожный узел Сталева-Воля, а в честь праздника подготовил операцию по срыву перевозок сразу на трех ближайших железных дорогах.
Узнав о предстоящей операции, Ева изъявила желание лично участвовать в одной из диверсий.
— Это не дело радистки, — возразил Турханов. — Ты принесешь гораздо больше пользы, если вовремя передашь радиограммы об итогах операций.
— Володя, ну разреши мне хоть раз участвовать в на стоящем бою! взмолилась девушка. — Надо же мне убить собственными руками хотя бы одного фашиста, своего фрица, как говорят партизаны.
— Ты уже уничтожила не один десяток фрицев.
— Как, когда? — не поняла Ева.
— Благодаря твоей умелой работе на рации мы связались с генералом Барсуковым, а он прислал нам оружие и боеприпасы. Знаешь, сколько фашистов убито этим оружием? Но это не все. Разведдонесения, которые ты ежедневно передаешь, помогают командованию Красной Армии при подготовке наступательных операций. Там будут уничтожены уже целые дивизии и армии. Гордись этим! увещевал Еву полковник.
— Это не то. Я хочу сама, своими руками… — не сдавалась девушка.
— Но пойми, Ева, взрыв на железной дороге — совсем не женское дело. Ты нам нужнее здесь, у рации…
— Ах, не женское дело? — вспыхнула Ева. — Тогда по чему Эсфирь идет на операцию?
— Кто тебе сказал?
— Алина. Она пойдет как медсестра.
— Ты же не знаешь медицины.
— Зато знаю электротехнику. Громов хочет испытать сегодня новые взрыватели собственной конструкции. Для этого он взял у меня батарею «БАС-80». Я уже была на тренировке. Он не возражает, чтоб я участвовала в операции… Володя, отпусти! Прошу первый и последний раз!
Турханов знал ее характер. Если Ева решится на что-нибудь, отговаривать ее бесполезно. Ушла же она в армию, хотя родной отец ни за что не соглашался.
— Ладно, иди! — махнул он рукой. Потом, заметив, что она вдруг помрачнела, добавил:
— Желаю успеха!..
Тридцатого апреля днем три группы подрывников покинули Яновские леса и направились к заранее намеченным пунктам. Оттуда они с наступлением темноты должны были выйти на операцию. Ева вошла в группу, которой командовал майор Громов.
Солнце уже скрылось, когда местный рыбак на лодке переправил партизан на левый берег реки Сан между городами Сталева-Воля и Ниско. Подрывники хорошо знали эту местность. Около часа они отдохнули в кустах, а потом в полном боевом порядке — впереди два разведчика, за ними бойцы боевого охранения, а еще сзади, метров на двести, основная группа с тремя ящиками взрывчатки, с катушками трофейного телефонного кабеля и взрывным устройством — двинулись к железной дороге и залегли в низине. Поезда ходили здесь часто, поэтому дорогу надо было заминировать как можно быстрее. По заранее разработанному плану каждый из участников операции занял свое место. Четыре автоматчика ушли вдоль полотна вправо и влево, чтобы задержать, если они появятся, немецких патрулей. Три группы пошли минировать в трех местах дорогу, с таким расчетом, чтобы первая мина взорвалась под локомотивом, вторая — под десятым, а последняя — под двадцатым вагоном.
Таким образом можно было уничтожить весь железнодорожный состав. Раньше же партизаны подрывали только локомотив, и под откос валилось всего десять-двенадцать вагонов.
Закончив работу, минеры вернулись на позицию и вручили Еве три конца кабеля. Девушка подключила их к взрывному устройству. Громов проверил: все было в порядке.
— Видите вон то дерево за насыпью? — показал Громов.
— Вижу, — ответила Ева.
— Когда локомотив поравняется с ним, нажимайте на рубильник.
— Понятно.
Буквально через минуту с правой стороны показались две яркие точки.
— Поезд, — прошептал кто-то.
— Нет, — сказал Громов. — У локомотива три фары — одна сверху и две снизу.