Третий конвоир молчал, но по тому, как все глядел куда-то вдаль и время от времени тяжело вздыхал, нетрудно было догадаться, что и его мысли блуждали где-то за тысячи верст от этой изрытой снарядами, давно не паханной земли.
- А почему не уходите? - допытывался приговоренный.
- Да кто нас пустит?
- Сами уходите, - понизил он голос. - Ждете, когда царь-батюшка соизволит распустить войска? Нет, братцы вы мои, не дождетесь. Над ним ведь не каплет, ему некуда спешить. А может, на его министров надеетесь? Тоже пустое. И над ними пули не свистят, и они в окопах вшей не кормят. Война им выгодна, поэтому они готовы воевать до последнего русского солдата. Вот и гонят вас на немецкие штыки.
- Тогда кто же закончит войну? - спросил Агафон.
- Кроме вас самих, никто. Поверните ружья, бейте тех, кто гонит вас на смерть. Только так можно кончить с этой бойней. Большевики хотят заключить мир, раздать землю крестьянам, а фабрики и заводы - рабочим. Они меня послали на фронт, чтобы рассказать вам об этом, но сынки помещиков и фабрикантов, одетые в офицерские мундиры, объявили меня шпионом. Какой я шпион? Я та кой же солдат, как вы, и у нас у всех одно желание - поскорее вернуться домой.
"Действительно, шпион ли он? - усомнился Сергей Васильевич. - Может, судьи ошиблись? Исполнение неправосудного приговора равносильно совершению нового, еще более тяжкого преступления. Я не был и никогда не буду преступником".
И после недолгих раздумий и колебаний Барсуков приказал солдатам развязать руки арестанту. Те охотно исполнили приказание.
- Значит, вы не шпион? - спросил он, в упор глядя на Поливанова.
- Нет, господин поручик, я не шпион и не предатель. Россию я люблю, как все русские, но люблю её без помещиков и капиталистов.
- Что ж, идите. И больше не попадайтесь. Мне приказано казнить шпиона, а не патриота.
Настоящий преступник при таких обстоятельствах поспешил бы скрыться, а Поливанов сперва поблагодарил офицера, потом, на прощание, пожал руки конвоирам и только после этого не спеша зашагал в сторону леса.
- А теперь за дело, - сказал поручик, когда Поливанов исчез среди деревьев. - Подойдите к могиле. Заряжайте! За веру, царя и отечество огонь!
Солдаты, сразу догадавшись о намерениях командира, весело засверкали глазами. Тут же воздух потряс дружный залп.
- Молодцы, ребята! - похвалил офицер. - Теперь засыпьте могилу. Но только запомните раз и навсегда: если кто-нибудь узнает, что могила пуста, ее заполнят нашими телами. Поняли?
- Так точно, поняли! - хором ответили конвоиры.
- Болтать нам не резон. Благодарим за доверие! - добавил солдат, молчавший всю дорогу...
Вернувшись в штаб, Барсуков продиктовал писарю рапорт на имя командира полка об исполнении его приказа.
Потом он долго ничего не слышал о спасенном большевике. Встретились они в октябре 1917 года. К тому времени поручик смотрел на мир уже иными глазами. Они вместе громили Колчака, сражались с бандами Деникина, били белополяков, штурмовали Перекоп, а после гражданской войны были посланы на борьбу с басмачами. Когда отгремели последние выстрелы в Средней Азии и народы приступили к мирному строительству, Поливанова послали учиться в Москву, а Барсукова назначили начальником кавалерийского училища...
Обо всем этом узнал Владимир, работая вместе с Барсуковым над книгой. История спасения Поливанова еще больше возвысила Барсукова в его глазах, еще больше сблизила их.
Вскоре начальника училища перевели в Генштаб. Через некоторое время Владимира тоже вызвали в Москву и, по рекомендации бывшего начальника, отправили в Испанию - воевать с фашистами в рядах Интернациональной бригады. В боях он проявил смелость и отвагу, умело руководил танковыми подразделениями республиканцев, за что удостоился высокого звания Героя Советского Союза.
Хотя встречались они редко, дружба между ними продолжала расти и укрепляться. Сергей Васильевич всегда был внимателен к своим подчиненным, а к Владимиру относился, как к родному сыну. Об Анастасии Варламовне и говорить не приходится... Вот и теперь, когда они встретились в номере гостиницы за дружеским столом, хозяйка подкладывала Владимиру лучшие куски, то и дело приговаривая:
- Кушай, Володя, подкрепись. Еще неизвестно, чем будут потчевать тебя там...
- Э, стоит ли заранее беспокоиться? Говорят, волка ноги кормят. С голоду не умрем, если у самих не будет, у немца отнимем, полушутя-полусерьезно сказал Владимир.
- Не понимаю, как ты еще можешь шутить? В такое - то время!
- А мы и не шутим, - ответил за гостя генерал. - Партизаны и правда часто так делают...
- То партизаны, а Володе надо их еще найти, - не согласилась хозяйка.
- На всякий случай мы ему дали немножко денег, - успокоил ее муж.
- Это другое дело, - с облегчением вздохнула Анастасия Варламовна. Надеюсь, вы ему дали не только рубли?
- Конечно. На рубли там много не купишь. Обеспечили его иностранной валютой.
- Мне хотелось бы посмотреть, как ты уложил вещи. Не позабыл ли чего-нибудь...
- Ничего не забыл, Анастасия Варламовна. Оружие, боеприпасы, перевязочные материалы. В буфете даже обещали приготовить пару бутербродов. Словом, все карманы будут набиты до отказа.
- Карманы? - удивилась хозяйка. - Разве ты чемодан не берешь?
- Не беру, - улыбнулся Владимир. - Если понадобится, Сергей Васильевич пришлет потом.
Добрая женщина и умелая хозяйка беспокоилась, хорошо ли подготовился её любимец к дальним странствиям, без конца спрашивала о разных мелочах. Подобное проявление заботы иному могло показаться назойливым, но Анастасия Варламовна искренне хотела Володе добра, и никто на нее не сердился.
- Видишь, как хорошо быть женатым? - улыбался генерал. - А ты все не обзаводишься семьей...
- Времени не хватает, товарищ генерал. Мешают длительные командировки, - пошутил Владимир.
- А ты возьми да женись в командировке, - посоветовала хозяйка.
- Нет подходящей кандидатуры...
- Теперь наверняка найдешь. Польки, говорят, первейшие красавицы. Ой, чует мое сердце, вернешься ты оттуда не один, - засмеялась Анастасия Варламовна...
Засиделись они допоздна. Ничто не мешало беседе: иные вечера по два-три раза объявляли воздушную тревогу, а на сей раз немцы так и не появились.
Когда Владимир вернулся в свой номер, затемненный город спал глубоким предутренним сном.
Глава третья
Барсуков и Турханов условились поехать на аэродром вместе, но непредвиденные обстоятельства вынудили изменить это решение.
- Звонили с аэродрома. С тобой на одном самолете по летят три поляка из Первой армии Войска Польского. По явление среди провожающих генерала может возбудить излишнее любопытство. Расстанемся здесь, - предложил Сергей Васильевич.
- Дополнительные указания будут? - спросил полковник.
- Особых - нет. По некоторым данным нашей разведки, немцы готовят крупную акцию против советских партизан, действующих на польских землях. К сожалению, пока мы не имеем сведений о характере акции, - Передай товарищам, чтобы усилили бдительность.
- Обязательно передам, - пообещал Турханов.
- Едешь ты к полякам, к нашим настоящим и будущим друзьям, - продолжал генерал. - Но, к сожалению, чувство горечи и унижения, испытанное при царизме, у них еще далеко не изжито, а наши враги, пользуясь этим, стараются разжечь национальную вражду, ненависть к русским. Помни, ты являешься представителем советского народа. По твоим делам они будут судить о нашей политике. Пусть поймут, что русские их друзья, враг же у них и у нас общий немецкий фашизм...
На аэродроме Турханова встретил оперативный дежурный: Он ожидал его на взлетной дорожке.
- Я не опоздал? - спросил полковник.
- Приехали, вовремя, - ответил дежурный, проверив его документы. Экипаж и остальные пассажиры на месте.
Они подошли к пассажирскому самолету, поднялись по трапу. Командир экипажа, коренастый подполковник, указал на три свободных кресла с правой стороны.
- Занимайте любое, - предложил он. - Полет будет сложным. Будьте готовы к любым неожиданностям.
Турханов сел, посмотрел на своих спутников. Они были в шинелях из зеленого английского сукна. На голове - конфедератки с четырехугольным верхом. Занятые своими мыслями, они не обратили внимания на Турханова, одетого в кожаное пальто без погон. Ему самому тоже не хотелось привлекать к себе внимания. Но помешал оперативный дежурный.