- Слушай, Измайлов, возьми меня с собой. Я хочу поговорить с вашим командиром роты.
- Что же, пойдемте! - согласился сержант. - Только идти далеко. Доберемся не раньше завтрашнего утра.
- Ничего. Я ходить привыкла. За меня не бойся... Так оказалась она в расположении третьей роты.
- Можно войти? - спросила Ева, постучав в дверь землянки командира. Здравия желаю, товарищ майор!
- Привет, красавица! Что тебя привело сюда? Собственные дела или повеление начальства? Говори, я тебя слушаю, - ответил Айгашев, глядя на девушку подобно цыгану, осматривающему лошадь. "Черт побери, какая прелесть! - подумал он. - Не чета нашей аптекарше. Та чернявая, плаксивая, глупая, а эта - настоящее золото. Смотри, как сверкает! Да, у Турханова вкус был неплохой".
- Пришла сама. Скажите, что случилось с полковником? Только говорите правду.
- А зачем мне врать? Скажу правду, и только правду: на моих глазах вражеский снаряд разорвал его на куски. Я хотел собрать останки и привезти в отряд, чтобы похоронить по-человечески, но потом подумал; зачем пугать людей?
Голос у него был неуверенный, глаза бегали. Ева не поверила ни одному его слову. Сейчас она еще больше была уверена, что Турханов жив.
- Предположим, что так, - проговорила она. - Но вы похоронили его?
- Не успел. Немцы же стреляли. Сказал жителям ближайшей деревни, чтобы похоронили и его и других погибших.
- Как называется эта деревня? Айгашев посмотрел на карту.
- Здесь был понтонный мост... Вот эта деревня. Называется Камень-гура.
- Вы взяли хоть его вещи?
- Какие вещи? - насторожился майор.
- Документы, карты, ордена и медали, деньги, оружие, да мало ли что.
- А денег у него было много?
- Много. Отрядную кассу он носил с собой.
- Какие деньги - советские или польские?
- Всякие. Одних долларов и фунтов стерлингов не сколько тысяч. Имелись и золотые монеты царской чеканки. Так я говорю? - спросила Ева, испытующе глядя ему в глаза.
На лице Айгашева отразилась досада. "Дурак я, - подумал он. - Не догадался обшарить его карманы и захватить полевую сумку. Если бы отрядная касса попала ко мне, зачем тогда мне должность Турханова? На что мне Отряд? С такими деньгами можно припеваючи жить и в оккупированной Польше. Эх, вовремя не догадался!"
- Некогда было мне возиться с его вещами. А тебе небось долларов захотелось? - язвительно улыбнулся он.
- Нет, зачем же? Деньги государственные, пусть они останутся в отрядной кассе. Мне хотелось бы сохранить на память его пистолет. Если можете, пожалуйста, дайте его мне.
- Нет у меня его пистолета. Говорю же, некогда мне было возиться с его вещами! Должно быть, все досталось этим проклятым мужикам, которые пошли его хоронить. Не могу подарить тебе даже пуговицы с его... мундира, который ты так часто расстегивала...
Ева решительно поднялась.
- Извините, мне пора...
- Куда ты спешишь? Ты же любишь командиров, не правда ли? Раньше Турханова, теперь... меня. Оставайся! Я тебя пригрею не хуже его. Да, не хуже его!
Девушка была оскорблена до глубины души, но сдержалась, более того, решила обратить все в шутку.
- Эх, товарищ Айгашев, - сказала она, - женщина, которая хоть раз видела Турханова, на другого не взглянет...
И Ева повернулась к двери. В ту же минуту Айгашев схватил ее за руку, рванул к себе и повалил на нары, зажав ей ладонью рот так, что она чуть не задохнулась.
- Не взглянет, говоришь, - зашипел он. - Посмотрим! Не брыкайся, все равно будешь моей. Да, будешь моей!
Деликатничать уже не приходилось. Изловчившись, Ева изо всех сил ударила насильника коленом в живот. Тот охнул, свалился на земляной пол, скорчился, застонал, а Ева выбежала из землянки.
Глава четвертая
Не везло в жизни Айгашеву. Сколько он терпел поражений, сколько планов и замыслов рассыпалось в прах! Пора было уже привыкнуть к неудачам, но он все еще не хотел сдаваться. Да и мог ли он допустить, что из единоборства выйдет победительницей Ева? Такая нежная и хрупкая? К его несчастью, он всегда переоценивал свои возможности, недооценивая при этом силы противника. Вот и теперь пришлось ему испить горькую чашу поражения. Он и сам не знал, сколько времени пролежал на полу. Когда боль немножко утихла, поднялся, ахая и охая, сделал несколько шагов, открыл дверь и жалобным голосом позвал ординарца. Как назло, того на месте не оказалось. Пришлось ждать почти полчаса. Наконец ординарец, просунув в дверь голову, весело спросил:
- Вы меня звали, товарищ майор?
- Звал сто раз! Где ты шатаешься, подлец? - чуть не плача, спросил командир.
- Ходил во взвод Юркина. Тамошние чуваши раздобыли где-то губную гармошку и наяривают наши песни и пляски. Когда заиграли "Линка-линку", не утерпел я, тоже пустился в пляс. Вот было смеху!
Айгашев смотрел на своего ординарца, как удав смотрит на кролика, собираясь проглотить его. А тот ничего не замечал, возбужденный веселой пляской, стоял перед начальником в своей обычной неуклюжей позе, покачивая плечами, словно все еще отплясывал "Линка-линку". Это окончательно вывело майора из себя.
- Где мой пистолет? - заорал он на беднягу. Услужливый парень быстро нагнулся, подобрал с полу пистолет и протянул разгневанному начальнику.
- Вот он, возьмите, - сказал он дрожащим от страха голосом.
- А радистка где? - продолжал кричать Айгашев. - Я тебя спрашиваю: где эта сука?
- Разве она не заходила к вам? Когда вы позвали, я ее привел к землянке.
- Зайти-то зашла, да только сразу убежала. А ты знаешь, где она теперь?
- Где же ей быть, как не на кухне? Каша уже готова, сидит, наверное, и уплетает за троих.
- Олух царя небесного! Так она там и сидит! Сидит и ждет, когда ее арестуют!
-Зачем же ее арестовывать?
- Затем, что она - враг! Понимаешь ты, глупая башка, немецкого шпиона упустили! Я ее разоблачил, хотел арестовать, а она удрала. И все из-за тебя! Вот тебе мой приказ: возьми кого-нибудь из бойцов, догони ее и приведи сюда. Если не подчинится, стреляй. Но если вернешься без нее, так и знай: завтра же прикажу повесить тебя при всем честном народе. Понял?
- Понять-то понял, но где ее искать?
- Говорят тебе - убежала! А дорога одна. Если поторопишься, можешь догнать. Не теряй времени.
Сергеев с детства привык безропотно выполнять требования старших. И это потому, что его били - били все, кому не лень: жестоко наказывал отец-пьяница, колотил старший брат, а когда вырос и пошел к одной вдове в примаки, немилосердно стала бить и она. Так он привык бояться всех - и своих и чужих. Эту пугливость и оценил в нем Айгашев. Страстный любитель издеваться над другими, он_ мог проделывать с этим трусливым человеком все, что угодно, не боясь его жалоб.
Как всегда, Сергеев и теперь поверил угрозой Айгашева и пулей вылетел из двери. Тут он столкнулся с Измайловым.
- Куда это ты? Тебе что, скипидару под хвост налили? - схватив его за шиворот, спросил Измайлов.
- Пропал я, браток! Из-за, меня немецкий шпион сбежал! Девка эта! Будь другом, помоги догнать и при вести сюда. Иначе завтра меня повесят!
- Правду говоришь или болтаешь зря? - посерьезнел сержант.
- Конечно, правду. Майор хотел застрелить, еле спасся. Бежим быстрей!..
Бежали они, не жалея сил. Не прошло и получаса, как впереди между деревьями замелькала фигура девушки.
- Вот она! Стой! Руки вверх! - закричал Сергеев. Девушка юркнула в кусты, и Сергеев дал длинную очередь из автомата.
- Не стреляйте! - послышался голос Евы.
- Постой, да это же наша радистка? - удивился Измайлов.
- Была наша, а теперь стала немецкой. Выходи, кусты тебя все равно не спасут. Шпионка проклятая! - сплюнул Сергеев.
Ева вышла на дорогу. Лицо ее было бледное, на глазах сверкали слезы.
- Руки вверх! Аль не слышала? - грозно зарычал Сергеев, подражая своему начальнику. - Иди, Измайлов, отбери у нее оружие!
Сержант все еще не мог прийти в себя от изумления.
- Нет у меня никакого оружия! - воскликнула Ева. - Если не верите, можете обыскать. И шпионкой я никогда не была. Оклеветал меня Айгашев. Знаете почему? - спросила она, с надеждой глядя в глаза Измайлову.