- Володя, это же я, Ева! Вернись, спаси меня от этих извергов!
Но Турханов ничего не слышал и не видел, дошел до противоположной стены, и стена сразу разрушилась, а он скрылся во мраке.
- Ха-ха-ха! - заржали фашисты. - Он мертв. Мы его убили. Не жди теперь. Никто не спасет тебя...
Тут Ева проснулась. Сердце бешено колотилась в груди, на лбу выступил холодный пот. Судорожным движением она сбросила с себя одеяло, ощупала лицо, руки, грудь, ноги и, только убедившись, что жива и невредима, поняла, что все это видела во сне. "О боже! - возмутилась Ева. - Разве мало наяву мучений, чтоб еще и во сне мучиться? За что такое наказание!"
Кругом царила тишина, покой. Спать уже не хотелось. В голову лезли всякие мысли, перед глазами, как на киноэкране, мелькали знакомые образы, среди которых, как Гулливер среди лилипутов, возвышался образ Турханова. Мысленно она говорила с ним, и постепенно реальное и вымышленное в ее воображении смешалось. Сон тихо и незаметно снова подкрался к ней, но вдруг где-то хлопнула дверь, послышались шаги, а через мгновение открылась калитка.
- До свидания, дорогие товарищи! Желаю вам успеха!
Счастливого пути! - явственно послышался знакомый мужской голос.
"Да это же его голос! - вздрогнула Ева. - Голос Володи. Но ведь он погиб... Неужели опять начинаются кошмары?"
- До свидания, товарищ полковник! Счастливо оставаться! - ответил незнакомый голос, и тут же послышался топот коней.
"Нет, это уже не сон, - догадалась Ева и, вскочив с постели, подбежала к окну. - Разговаривали самые настоящие люди. Одни остались здесь, а другие уехали на конях".
Лихорадочно нащупала шнур, резко дернула его, и занавеска раздвинулась. Окно выходило на улицу. Там было тихо и пустынно. Только где-то на другом конце улицы вдруг залаяла собака, к ней присоединились другие, но их разноголосая перекличка продолжалась недолго. Скоро все успокоились, и деревня, залитая холодным светом луны, погрузилась в предутренний сладкий сон.
"Неужели я ошиблась? - начала сомневаться Ева, внимательно вслушиваясь в тишину. - Наверное, все это мне только показалось... Может, я уже схожу с ума? Только этого недоставало! Нет, больше ни за что не лягу... Дождусь утра - и побыстрей отсюда..."
Вот наконец и утро. Свет луны незаметно потускнел, гасли, звезды одна за другой, все вокруг посерело. Ева открыла окно. С реки поднимался туман. Деревня медленно просыпалась. Пели петухи, скрипели и хлопали двери. Кто-то проехал на повозке. Послышались женские голоса. Пора было собираться в путь. Ева заправила кровать, быстро оделась и стала ждать хозяйку. Она уже хлопотала на кухне. Вскоре она осторожно постучала в дверь. - Доброе утро, панночка! - поздоровалась пани Франтишка. - О, вы уже на ногах. Что ж, ранняя птичка всегда сыта бывает. Я уже приготовила завтрак. Пойдемте покушаем.
Ева спала плохо, сейчас у нее болела голова. Есть не хотелось. Чтобы не обидеть хозяйку, она проглотила кусочек яичницы, выпила молока и, поблагодарив, вышла из-за стола. Пани Франтишка уговаривала гостью поесть еще, хотела наложить на дорогу домашних пирожков с мясом, но Ева отказалась. Ее мучило, действительно ли она слышала голоса людей, или же это ей только почудилось. Когда пани Франтишка вышла проводить ее, Ева все же осмелилась спросить:
- У вас ночью, кажется, были гости? Скажите, если не секрет, кто это был?
Женщина побледнела.
- Да что вы, панночка, какие могут быть гости в ночное время? Муж с сыном возвратились с рыбалки поздно, с тех пор никто не подходил к нашему дому, - сдержанно ответила она.
Чувствуя, что вопрос не понравился Франтишке, Ева поспешила переменить тему:
- А вы не знаете, кто хоронил партизан, о которых мы говорили вчера?
- Обычно такими делами занимается пан Войцех со своими сыновьями. Кажется, и на этот раз тоже, - ответила пани Франтишка.
- А где он живет?
Франтишка показала ей на огромный тополь со сломанной верхушкой, на котором был виден аист, стороживший свое гнездо.
- Вот под этим тополем дом пана Войцеха, - сказала она,
Ева еще раз поблагодарила за ночлег, за заботу и, тепло попрощавшись, направилась к тополю со сломанной верхушкой. К счастью, хозяин оказался дома. По просьбе девушки он довольно подробно рассказал, как хоронили погибших партизан, но, когда Ева спросила о раненых, он, как и Франтишка, поспешил замять разговор. Девушка никак не могла понять, почему здесь довольно охотно говорят о мертвых, а о живых не хотят вспоминать.
- В тот день, когда здесь произошел бой, пропал мой брат. Мне хотелось бы посмотреть, нет ли его среди мертвых. Вы не разроете могилу? Конечно, я вам заплачу, сколько нужно.
Услышав это, старик замахал руками.
- Что ты, господь с тобой! - опешил он. - Разве могилу можно разрывать!
- Но мне это так нужно, - настаивала Ева. - Помогите, пан Войцех.
- Да нет среди партизан вашего брата! Я в этом не сомневаюсь. Судя по вас, он русоволосый, а погибшие партизаны были все черные.
- Мой брат тоже брюнет. У нас только мать общая, а отцы были разные. Поэтому мы совсем не похожи. Помогите, дедушка! Ну, пожалуйста, выручите меня!
В конце концов старик сжалился. Он позвал одного из своих трех сыновей, тихо о чем-то пошептался с ним, потом оба взяли лопаты и через огороды направились к кладбищу.
Партизаны были похоронены за кладбищенской стеной. Старик с сыном перекрестились и принялись за работу. Грунт еще не успел как следует утрамбоваться, поэтому копать было легко. Скоро показалась плащ-палатка, которой были накрыты покойники. Старик приподнял один край. Лица погибших распухли, посинели, но все же сохранили прежние черты. Ева почти всех сразу узнала. Вот с края лежит каптенармус третьей роты - пожилой боец с седеющей бородой, рядом с ним - ружейный мастер, который как-то починил Еве часы... Турханова среди похороненных партизан не было. В этом Ева убедилась.
Она расплатилась с могильщиками и хотела уйти, но в это время рядом с ними появился человек в мундире полицейского и, размахивая пистолетом, заставил их поднять руки.
- А-а, это же пан Войцех со своим сыном - закричал он, издеваясь. - А я-то ломаю себе голову: кто, думаю, лишает партизан заслуженного отдыха? Или хотите воскресить мертвых большевиков, чтобы они снова принялись разорять нашу страну? Не выйдет, дорогие мои! Раз бог наказал их, человек ничем не поможет. Выходите из ямы, давайте прогуляемся немного на свежем воздухе!
Старик перепугался не на шутку, сын же его только угрюмо опустил голову, сначала сам вылез из глубокой ямы, а потом помог отцу.
- Пан Леманский, ничего плохого мы не сделали. Вот засыплем могилу и пойдем домой, - взмолился пан Войцех.
- Не спеши, дорогой мой! - продолжал издеваться полицейский. - Могила, может, еще пригодится. Может, хорунжий захочет зарыть в эту яму и ваши грешные тела. Сейчас мы это узнаем. Пошли в волость. Руки за спину... Шагом марш!..
Глава седьмая
Пан Леманский служил оккупантам не за страх, а за совесть. Старик всю дорогу умолял отпустить их, Ева попыталась предложить деньги, но на него не действовали ни уговоры, ни мольбы, ни подкуп. В конце концов девушка рассердилась на отца с сыном. "Не мужчины вы, а трусливые ягнята, - думала она с гневом. - Вместо того чтобы схватить за горло и задушить этого гада, унижаетесь перед ним, клянчите... Тьфу!"