- Прыгать всем! - скомандовал командир экипажа. - Скорее!
Первыми нырнули в темноту поляки, за ними Турханов, потом летчики. Командир экипажа покинул борт самолета последним.
Глава четвертая
В лицо ударила струя холодного воздуха, в ушах засвистел ветер. Задыхаясь от стремительного падения, Турханов дернул за кольцо. Парашют устремился вверх, захлопал, раскрылся зонтом. Сильный толчок - и человек закачался в воздухе как на качелях. "Все в порядке, - с облегчением подумал он. - Теперь благополучно приземлиться и разыскать партизан... Вон и костер мерцает вдали. Ветер уносит в сторону. Значит, к нему надо будет идти против ветра". Вот захлестали по телу ветки, а через мгновение ноги коснулись земли. Расстегнув застежки, он быстро освободился от лямок, схватил автомат, прислушался. Сильный ветер раскачивал острые верхушки елей, скрипели стволы, недалеко журчал ручей. Из-за тучи показалась, ущербная луна. Она осветила небольшую поляну, на краю которой растянулось полотнище парашюта. Ничего подозрительного не было. Турханов сложил парашют и двинулся в путь. Однако прошел он совсем немного - вдруг упал в какую-то яму.
- Черт побери, - тихо выругался он. - Как же это я не заметил?
Яма оказалась старой траншеей. Стенки ее были покрыты засохшей травой, сверху ее прикрывали молодые елочки. Полковник стал осторожно продвигаться вперед и скоро наткнулся на блиндаж. Дверь была раскрыта, и из нее с шумом вылетела какая-то птица. Полковник извлек из кармана маленький фонарик, зажег. Увидел в углу чугунную печурку с ребристой поверхностью, какие обычно устанавливают немцы в офицерских землянках, две железные койки и столик со сломанной ножкой.
На столе лежала пожелтевшая газета. Сдув с нее толстый слой пыли, Турханов прочитал название. Это был номер "Фелькишер беобахтер" <Орган национал-социалистической партии гитлеровской Германии > от 20 июня 1941 года.
"Должно быть, в этом лесу располагались немецкие войска перед вторжением в Советский Союз, - догадался полковник. - 22 июня они двинулись на восток. С тех пор здесь никого не было. Странно, а где же партизаны? Может, в этом лесу их и вовсе нет?"
С тяжелым чувством покинул он блиндаж. Прежде всего надо определить, куда он попал. Он помнил, что его спутникам-полякам надо было высадиться где-то в районе Сельской пущи. "Если память мне не изменяет, это километрах в семидесяти-восьмидесяти южнее Люблина, а мне необходимо попасть в Парчевские леса, что к северу от Люблина примерно на таком же расстоянии. Ясно одно - проделать такой путь по вражеской территории без помощи друзей невозможно. Где же найти этих друзей?"
Пока он стоял в задумчивости, ветер донес до него запах дыма. Это напомнило ему о костре, который он видел после прыжка с самолета. Несомненно, возле костра кто-то есть. Но кто? Немцы едва ли отважатся ночевать в лесу. Значит, там могут быть либо партизаны, либо местные жители. "В том или другом случае я, по крайней мере, узнаю, куда попал", - решил Турханов и, воткнув для приметы в крышу блиндажа суковатую палку, осторожно зашагал вперед. Скоро он вышел на дорогу. Она привела его к затухающему костру, возле которого отчетливо виднелись фигуры людей. Их было трое. Турханов подкрался к ним почти вплотную, укрылся в тени дерева и прислушался. Говорили по-польски.
- Как называется лес? - спросил знакомый голос Дубовского.
- Яновский. Город есть такой. Волостной город. Мы из Яновской волости. И лес наш Яновским называется, - послышался плаксивый детский голосок.
- Сам ты из какой деревни?
- Из Сосновки. Панове, отпустите меня! - взмолился паренек.
- Подожди, успеешь. Кто у вас староста?
- Пан Малевич. Леслав Малевич.
- Рыжий такой? С конопатым лицом? - спросил плютуновый.
- Да, да! - обрадовался мальчик. - Вы его знаете?
- Учились вместе. Как он живет?
- Хорошо живет. Лучше всех...
- Немцы у вас бывают? - прервал его поручик.
- А как же! Собирают яйца, масло, теплые вещи. Они везде бывают. У пани Геркович последнюю курицу отобрали.
- Почему остальные убежали?
- Хуторских испугались. Там бандиты живут. Ну, панове, отпустите меня. Хотите, утром принесу вам поесть? - опять захныкал паренек.
- Обойдемся без твоей помощи. Пошел прочь! Получив на прощание подзатыльник, мальчик мгновенно юркнул в кусты.
Поручик и плютуновый особого доверия не внушали, поэтому, узнав из подслушанного разговора название леса, Турханов мог спокойно удалиться, но его беспокоило отсутствие Евы. Что с ней могло случиться? Где она? Ничего не поделаешь, пришлось подойти к ним и приветливо поздороваться.
- Ба-а! Вы тоже здесь? - удивился Дубовский.
- Вышел на огонек, - кивнул Турханов на тлеющие головешки. - Не помешал?
- Делом, не занимаемся. Как вы приземлились? - спросил поручик.
- Благодарю вас! Со мной все в порядке. Но я не вижу вашей спутницы. Где она?
- Лежит вон в кустах, - Дубовский показал на молодой ельник.
- Что с ней случилось?
- Неудачно приземлилась. Прямо на сломанное дерево, - объяснил поручик.
- Хотели перевязать - не разрешает. Стесняется, видите ли... - добавил плютуновый.
- Позвольте узнать, что вы намерены делать? - спросил полковник.
- Собираемся пойти разыскивать какую-нибудь деревню. Там заночуем. Вы пойдете с нами? - поинтересовался Дубовский.
Турханов не успел ответить. Послышался слабый голос девушки.
- Пане поручик, пожалуйста, не оставляйте меня в лесу! - взмолилась она.
- А кто вас понесет? Может быть, пан Глоба?
- Нашли дурака, - огрызнулся плютуновый. - Я не вьючное животное, чтобы таскать тяжести.
- Вот видите, пока придется оставить вас здесь. Утром пришлем подводу.
Девушка заплакала.
- Да не плачьте, бога ради. Леса у нас не сибирские, волков и медведей не водится, никто вас не съест. Спите спокойненько. Даю честное слово, утром сам приеду за вами, - успокоил ее Глоба.
Ева ничего не сказала, но продолжала плакать.
- Если пани Болеславская не возражает, до утра я могу остаться, предложил Турханов.
- Я не возражаю, - охотно согласилась девушка.
- Вот и прекрасно. Значит, договорились: утром пан Глоба заберет ее. Если хотите, тоже приезжайте с ними. Мы вам поможем найти нужных людей.
- Благодарю вас. До свидания!
- Доброй ночи!
Поляки ушли в том же направлении, куда побежал допрошенный ими паренек. Турханов подошел к девушке. Она лежала на животе и тихо стонала. Он наклонился:
- Вам очень больно?
- Да, - призналась Ева.
- Крепитесь. Скоро уже полночь, ждать остается не много. Пан Глоба отвезет вас в больницу.
- Вы думаете, он приедет за мной?
- А как же? Обещал ведь! Если он не захочет, пору чик заставит.
Девушка ничего не ответила.
Между тем ветер усилился, тучи снова закрыли луну и звезды. Стало темно, хоть глаза выколи. В довершение всего начал капать холодный дождь. Турханов съежился.
- Послушайте, Ева, здесь мы до утра совсем окоченеем. Надо хотя бы укрыться от дождя.
- Под елкой не так сыро. Если можете, перетащите меня поближе к стволу, - сказала девушка, приподымаясь на руках.
- Подождите, я знаю другое, более надежное укрытие, - и Турханов рассказал ей о блиндаже с чугунной печуркой. - Лучше пойдемте туда!
- Далеко, как вы меня донесете? - усомнилась Ева.
- Это уж моя забота. Рацию и ваш ранец пока оставим здесь. Заберу вторым рейсом... Ну-ка обхватите меня за шею... Вот так. А теперь пошли...
Он взвалил ее на спину, вышел на заросшую лесную дорожку и, ступая осторожно, чтобы не споткнуться, направился в сторону блиндажа.
Глава пятая
Ева родилась и выросла в Варшаве. Родители ее были состоятельными: отец - известный архитектор - имел собственную мастерскую, мать занималась живописью. Ее картины пользовались неизменным успехом на выставках не только в Варшаве, но и в других европейских столицах. В заказах недостатка не было, зарабатывали они хорошо. Об этом свидетельствовал трехэтажный особняк, выстроенный Болеславским по собственному проекту в одном из аристократических районов Варшавы, Правда, обжить они его не успели, помешала война.