Выбрать главу

Эльзу, как единственную дочь, тоже баловали в семье, но, несмотря на это, она была прямым антиподом своему брату Гансу: добрая, терпеть не могла обмана, с детства заступалась за слабых, помогала бедным и всех старалась выручать из беды, а когда ей это не удавалось, плакала, не скрывая слез. "Не в нас пошла", - сокрушалась фрау Маргарита. "Даже на каменистой почве вырастает чудесный цветок", - удивлялись другие. И действительно, среди Планков Эльза оказалась исключением: ее внимание никогда не привлекали погоны, наоборот, она всегда относилась к военным иронически. Как ни странно, хоть она и выросла в семье, где никто никогда по-настоящему не любил искусство, в Эльзе рано пробудилась любовь к живописи. Родители сначала приняли это за очередной каприз взбалмошной барышни, но скоро выяснилось, что увлечение девочки было серьезным. По ее настоянию они пригласили домашнего учителя живописи, а когда она окончила среднюю школу, отдали в художественное учебное заведение. Теперь она кончила школу и мечтала стать профессиональным живописцем. Родителям такой выбор не понравился. Мать плакала и упрекала себя, что сразу не запретила, дочери заниматься рисованием. Муж успокаивал ее: "Ничего, Гретхен, выйдет замуж и образумится. Надо только подобрать жениха, который понравился бы не только нам, но и ей".

И они начали устраивать по всякому поводу и даже без повода приемы, куда приглашали молодых людей, главным образом офицеров, которые, хотя многим из них не было и тридцати, успели получить высокие чины и награды. Но, к великому огорчению родителей, Эльза никем из них не увлеклась. Более того, все эти летчики, моряки и пехотинцы казались ей переодетыми палачами, так как всегда хвастались, что сбивали самолеты, топили корабли и расстреливали десятки и сотни людей из пулеметов и автоматов.

Иногда мать спрашивала у дочери, понравился ли ей тот или иной герой, на что Эльза неизменно отвечала: "Герой-то он герой, но не моего романа..."

"А что, если показать ей военного не на приемах и не в гостиных, а на фронте, когда он совершает подвиги?" - спросил однажды Ганс.

Эта мысль понравилась родителям. Вот тогда-то ее и привезли в Польшу. Однако она и здесь интересовалась только живописью. В конце концов брат не выдержал и как-то попросил прямо:

- Эльзхен, милая, хватит тебе писать пейзажи. Хотя бы на память о своем пребывании на фронте возьми и напиши портрет нашего доблестного героя.

- Я бы написала, да нет подходящей натуры, - засмеялась сестра.

- Не говори глупости! - поморщился брат. - Было бы желание - я тебе найду хоть десяток...

- Например? - недоверчиво посмотрела на брата Эльза.

- Возьми хотя бы моих следователей. Ну чем не герой Альтаус? Или Петерс? Или Хеттель?

- Эти троглодиты? - удивилась девушка. - Чем они тут занимаются?

- Весьма нужным делом. Разведку и контрразведку принято называть невидимым фронтом. Они - рыцари этого фронта. Познакомься с их деятельностью, и, может, тебе захочется написать картину под названием "Рыцари невидимого фронта".

- Хорошо, я попытаюсь, - подумав, согласилась Эльза.

Через несколько дней ее пригласили в кабинет старшего следователя майора Альтауса.

- Садитесь, фрейлейн Эльза! - показал на мягкое кресло хозяин кабинета. - Мне приказано познакомить вас с работой следователя. Должен признаться, в ней мало внешних признаков благородства, но работа эта очень трудная, нужная и, стало быть, полезная. Меньше обращайте внимания на внешнюю сторону дела, постарайтесь уловить ее суть.

- Благодарю вас! - сдержанно ответила Эльза, садясь. - Сделаю, как смогу.

- Самое важное в деятельности следователя - умение допрашивать. Поэтому мы и начнем с допроса. Вы убедитесь, как трудна наша работа. Иногда кажется, что легче целый день рубить дрова, чем один час допрашивать врага.

- Не понимаю, - пожала плечами девушка. - Что тут может быть трудного? Следователь задает вопросы, а арестант отвечает.

- Эх, фрейлейн! Вы еще не видели настоящего врага, поэтому говорите так. К нам попадают чаще всего коммунисты, а они страшнее дьявола. Для начала я вам покажу одну девицу...

Он нажал на кнопку, и через несколько минут надзиратель, похожий на гориллу, ввел в кабинет девушку с кандалами на руках. Платье на ней было изорвано, и видно было, что все тело ее в синяках. До сих пор Эльза представляла себе арестантов как людей пугливых, униженно просящих о снисхождении у тюремщиков. Эта же девушка явно не собиралась вымаливать пощады. Лицо ее со следами побоев было спокойно, только немножко дрожали руки да глаза горели ненавистью.

- Доброе утро, Ева! - притворно сладким голосом приветствовал ее Альтаус. - Сядьте, и поговорим нормаль но, по-человечески.

Девушка опустилась на табуретку, положила закованные руки на голые колени, после чего ответила, не поднимая глаз:

- Нам не о чем говорить.

- Да будьте вы наконец благоразумной! - воскликнул следователь. Поймите, ради бога, то, что мы вам Предлагаем, - в ваших же интересах. Помните, я предлагал вам написать письмо командиру партизанского отряда Турханову. Вы тогда отказались. Надеюсь, теперь передумали?

- Никаких партизан и их командира Турханова я не знаю. Никаких писем писать не буду. Мой ответ можете считать окончательным.

- Не торопитесь! Еще раз предлагаю вам быть благо разумной. Поймите, ничего плохого мы не желаем ни вам, ни Турханову. Мы просто хотим установить с вами дело вые отношения.

- Такие же деловые отношения, которые существуют между пчелами и медведями? Не ищите дураков, господин следователь, вы их не найдете, усмехнулась девушка.

- Жаль, - вздохнул Альтаус. - Сегодня я всерьез надеялся договориться с вами. Видимо, придется отправить вас опять в карцер.

Ева побледнела, но больше ничем не выдала волнения. В комнате воцарилась напряженная тишина. Наконец следователь не выдержал.

- Молчите? - спросил он. Девушка не ответила. - Нет! Я и не таких заставлял говорить! Ты будешь не только говорить, но и делать все, что я хочу. Слышишь?

- Бить, калечить и убивать вы научились, но вам ни когда не удастся превратить честного человека в предателя, - решительно сказала Ева.

- Нет, удастся! Мы можем! Мы все можем! - истерически закричал следователь. Потом вытянул руку и с силой ударил девушку по лицу.

Ева вскочила на ноги и вдруг плюнула следователю в лицо.

- Если бы не эти цепи, вы получили бы от меня другой ответ! - крикнула она, потрясая кандалами. - Но запомните мои слова: придет время, и оно уже близко, когда вас, палачей, призовут к ответу. Ох и плохо же вам придется тогда! Народы Европы спросят с вас сполна за наши муки и слезы, за наши загубленные жизни! Знайте же, вас уничтожат как бешеных собак!..

Следователь сжал зубы. Видно, готов был растерзать девушку, но не мог; в кабинете была сестра его начальника. Он вытащил из кармана носовой платок, вытер с лица плевок, после чего вызвал надзирателя.

- В карцер! - крикнул он. - На три дня. Без воды, без еды и без сна. Жалоб не принимать! На вызовы не отвечать!..

Эльзе стало дурно. Прибежала Берта и отвела ее в спальню. Там она повалилась на кровать и весь день проплакала. Тогда-то она и задумала отомстить "бешеным собакам", как назвала та арестантка Альтауса и других абверовцев. И она написала картину, изобразив допрос пленной партизанки следователем абвера. Измученная пытками, но гордая партизанка стояла перед майором, гневно потрясая кандалами. Следователь же, хотя с виду и смахивал на сильного, откормленного жеребца, сидел жалкий и пришибленный, стыдливо пряча глаза, вытирая лицо платком.

Полковник Планк долго стоял перед картиной сестры.

- Что он делает? - спросил он наконец, показывая на майора, чье сходство с Альтаусом было поразительным.

- Стирает с лица плевок партизанки, - ответила сестра, усмехаясь.

- И как ты думаешь назвать картину?

- Как ты заказывал: "Рыцари невидимого фронта".

- Я бы назвал ее "Позорное поражение на невидимом фронте". Знаешь что, милая сестра, сожги-ка ты ее пока не поздно. Если увидит Альтаус, тут же донесет на тебя в гестапо. А там шутить не любят, - посоветовал сестре полковник Планк...