- Видать, хорош гусь. Появился навеселе, предъявил документы и сразу спросил, где тут можно достать водки. Пока Альтаус с экспертом проверяли его бумаги, я повел его в столовую. Не ест, в горле, говорит, пересохло. Пришлось налить стаканчик столового вина. Выпил, сплюнул: не вино, говорит, а моча беременной шлюхи. Но видать, аппетит появился - слопал тарелку супа и пять котлет.
Полковник весело засмеялся:
- Узнаю русского забулдыгу. В армии Власова они все такие. Пьянствуют, грабят, дерутся да насилуют. Но пока они нам нужны. Как его документы?
- Кажется, в порядке. Эксперт установил их подлинность.
- Где он сейчас.
- По указанию майора Альтауса я ему отвел комнату в казарме рядом с общежитием унтер-офицеров. Вошел, увидел на стене портрет фюрера, крикнул "Хайль Гитлер!", не раздеваясь, повалился на кровать и тут же захрапел.
- Ладно, пусть дрыхнет. Приведете, когда проснется. А пока скажите Альтаусу, пускай явится ко мне с его документами.
Глава двадцать восьмая
Соколов, прибывший в абвергруппу 505 вместо капитана Астахова, конечно, не был пьян, а только притворялся. Расчет его был прост: на Западе многие привыкли смотреть на русских как на отпетых пьянчуг, а офицеры-предатели из армии Власова, словно стараясь доказать правильность такого взгляда, пили напропалую, о чем очень хорошо знали немцы. Расчет оказался правильным; даже у Альтауса, склонного к излишней подозрительности, не возникло никаких сомнений, хотя сам "власовец" ему не понравился.
-Не знаю, способен ли он еще на что-нибудь, кроме пьянства, - закончил он свой доклад шефу.
- Это мы проверим. У нас нет иного выхода. Надо торопиться с выполнением нашего плана. Красная Армия уже вступила на территорию Польши. Вчера мы оставили Люблин. Если мы ее не остановим на рубеже Вайсхель <Вайсхель - немецкое название реки Вислы>, боюсь, как бы все дело не пошло насмарку.
- А как вы хотите его проверить? - поинтересовался Альтаус.
- Специальный экзамен устраивать не будем, некогда, проверим на деле. Вчера из лагеря военнопленных доставили двух типов; сотрудничавших с администрацией. Оба земляки Астахова. Хочу их забросить в отряд Турханова.
Пусть наш инструктор прощупает их и выяснит, есть ли смысл заниматься с ними.
- После обеда я доставлю их к нему. Где ему отвести рабочее место?
- Закрепите за ним одну из следственных камер, где есть установка для подслушивания. У аппарата посадите Юманова. Он тоже чуваш. Пусть он тщательно все прослушивает и докладывает вам... У меня что-то разболелась голова. Пойду отдохну часок, - сказал Планк, зевая.
...Соколов решил, что надо по-прежнему разыгрывать тупого, неотесанного человека. Он видел, с каким презрением смотрели на него капитан Нордау и майор Альтаус. Это было в порядке вещей. Соколов даже немного вздремнул, но, услышав команду строиться на обед, поднялся с постели и вышел из комнаты. Дежурный, предупрежденный, что в одном здании вместе с солдатами и унтер-офицерами будет жить русский капитан, сотрудничающий с немцами, увидев сонного и растрепанного власовского офицера, подошел к нему.
- Вам куда? - спросил он.
- Куда царь пешком ходит, - ответил Соколов. - Где у вас тут уборная, мужская комната, нужник, туалет или, по-вашему, кажется, ватерклозет?
Солдаты, с интересом наблюдавшие за ними, прыснули. Соколову это и надо было. Он продолжал в том же духе. Вошел Альтаус и, увидев, как хохочут солдаты, сам не удержался от смеха.
- Пойдемте, я покажу вам, - предложил он, взяв Соколова под руку. - А после обеда сразу зайдите ко мне!
- Слушаюсь, господин майор! - щелкнул каблуками Соколов.
Получив надлежащую инструкцию от старшего следователя, Соколов сразу приступил к делу. Он вошел в следственную камеру и попросил доставить к нему двух военнопленных, намеченных на роль провокаторов. Скоро в камеру в сопровождении дежурного вошли два человека и, увидев капитана, вскинули руки в фашистском приветствии.
- Садитесь! - показал им на скамейку Соколов. - Мне говорили, что вы оба чуваши. Я сам тоже чуваш, по этому, если хотите, можем говорить на родном языке.
- Ну конечно! - согласились те.
- Тогда давайте познакомимся. Начнем с вас, - кивнул Соколов бородатому мужчине средних лет. - Расскажите о себе.
Биография этого человека оказалась весьма характерной. Родился он в Похвистневском районе Куйбышевской области в семье арендатора мельницы. В тридцатом году их раскулачили, а затем выслали в казахстанские степи, но через пять лет, восстановив в правах, разрешили вернуться в родную деревню, где они всей семьей должны были вступить в колхоз. Когда началась война, он попал в Красную Армию, а скоро и на фронт. Служил он рядовым и при первой же возможности перебежал на сторону немцев. В лагере военнопленных его назначили старшим по бараку.
Второй, безусый юнец, до войны занимался мелкими кражами, за что трижды был присужден народным судом к лишению свободы. Когда началась война, вместе с другими заключенными он подал заявление с просьбой отправить его на фронт, обещал искупить свою вину перед обществом честной службой. Попав в окружение, он сдался в плен. В лагере военнопленных работал платным осведомителем и выдавал своих товарищей, которые собирались бежать или тайно занимались антифашистской агитацией.
- Прошлое ваше нас устраивает. Вы оба подходите нам, - подбодрил их Соколов. - Теперь пойдете к партизанам. Должен вас предупредить, работа эта очень сложная, поэтому надо со всей серьезностью подготовиться к ней. Вы, наверное, еще не представляете себе всей опасности...
-Господин капитан, скажите, пожалуйста, кроме вас здесь еще кто-нибудь знает чувашский язык? - спросил бывший кулак.
- Нет! - решительно ответил Соколов, хотя полагал, что их разговор наверняка подслушивают специально по добранные люди.
- Тогда разрешите быть с вами откровенными...
- Пожалуйста! Я сам с вами откровенен и от вас хочу того же.
- Мы слышали, что партизаны разоблаченных шпионов и провокаторов подвешивают за ноги и поджаривают на медленном огне. В случае провала нам тоже пощады не будет.
- Если вы так боитесь, почему же тогда добровольно изъявили желание пойти к партизанам?
- А кто вам сказал, что мы идем туда добровольно? Нам предложили, вот и идем, - сердито проворчал бывший кулак,
- Попробуй отказаться - сразу в штрафной лагерь, где люди мрут как мухи, - добавил бывший жулик.
- Тогда почему вы не пошли к нам, в армию Власова?
- А разве у вас гарантируют от смерти? - с ехидством спросил воришка. Мы хотим жить не только сего дня, но и завтра. Хорошо вам, офицерам. Вы получаете чины, награды, а мы только пули в сердце или осколок в голову.
- Да, положение у вас, как говорится, хуже губернаторского. Я вам сочувствую, но помочь не могу, - развел руками Соколов.
Наступило тягостное молчание. Некоторое время предатели сидели опустив головы, потом переглянулись между собой.
- При желании вы могли бы нам помочь, - сказал бывший кулак. - Скажите, как вы смотрите на исход войны?
- Так же, как и вы, - неопределенно ответил Соколов.
- Если бы это было так, вы не сидели бы здесь и не вербовали нас в шпионы. Ведь после войны и нас, провокаторов, и вас, власовцев, ждет расстрел или, в лучшем случае, лишение свободы на четверть века...
- Напрасно вы смотрите на будущее так мрачно. Вот увидите, мы победим, - заверил Соколов.
- Да, видим мы, как вы побеждаете, - презрительно процедил кулак. Скоро отступать будет некуда...
- А что вы предлагаете? Сложить оружие и сдаться красным? Вам что, вы против своих открыто не воевали. Можете, в случае чего, изобразить из себя невинных жертв немецкого фашизма и после войны вернуться к родным и детям. А нас, власовцев, домой не пустят, сразу поставят к стенке. Поэтому остается нам только одно - продать свою жизнь как можно дороже, - вздохнул Соколов.
- Домой мы тоже не собираемся. Социализм у нас в печенках сидит... Но если бы вы согласились помочь нам, может, мы нашли бы другой выход, подходящий не только для нас, но и для вас, власовцев.