- Время обеда. Нашу беседу мы продолжим после. Сейчас вас отведут на обед, - сказал он, сделав какую-то отметку в блокноте.
- Любопытно будет отведать партизанской пищи, - улыбнулся Планк. - Как говорят русские: "Щи да каша - пища наша". Так ведь?
-Да, но ничего нового вы в нашей пище не найдете. Ведь мы пользуемся вашими же продуктами. А у вас у самих не всегда густо, а чаще всего пусто, засмеялся Турханов.
Когда конвоиры увели Планка, из-за перегородки вышли Соколов и Нордау.
- Ну как, капитан, вы все еще намерены заступаться за своего шефа? спросил Турханов.
- Негодяй высшей марки! Мне известны многие его делишки... Я все расскажу вам. Если бы не господин Астахов, я бы давно выскочил из-за перегородки и набил ему морду! Даю честное слово! - заверил немецкий капитан.
- Да, Планк вполне заслуживает такого обхождения. Но не горюйте, вы еще успеете отомстить. По настоянию моего заместителя лейтенанта Соколова, которого вы продолжаете называть господином Астаховым, я все-таки решил отправить вас на самолете в Советский Союз. Там вы и расскажете всю правду о полковнике Планке.
Услышав эти слова, Нордау обернулся к Соколову и вопросительно посмотрел на него.
- Да, капитан Нордау, полковник прав: я действительно его заместитель, - подтвердил Соколов.
- Значит, вы прибыли к нам для осуществления заранее продуманного плана?
- Да. Каждый шаг советского партизана всегда заранее продуман. Иначе мы не смогли бы одерживать победу за победой над фашистскими войсками.
Глава тридцать седьмая
Итак, все дела как будто закончены. Опасная провокация немцев сорвана. Абвергруппа 505 перестала существовать. Ее шеф вместе с одним из свидетелей всех его преступлений, а также документы, подтверждающие эти преступления, отправлены в Советский Союз. Тот же самолет увез сотни писем партизан к родным и знакомым, трофейное золото и драгоценности для сдачи в фонд обороны, доклад командования о выполнении боевой задачи, поставленной Штабом партизанского движения; отправлены для лечения в госпиталях все тяжелораненые бойцы и командиры - жертвы отчаянной схватки Интернационального отряда с немецкой военной разведкой.
Завершив дела, человек обычно отдыхает. Турханову тоже хотелось завернуться в плащ-палатку, броситься на травку и спокойно проспать до утра под душистым кустом жимолости. В связи с последними событиями вот уже более суток ему не пришлось сомкнуть глаз. Но в это время его разыскал Адам Краковский. Он был явно взволнован: чувствовалось, что хочет сообщить своему другу какую-то важную новость.
- Итак, операция по ликвидации "Осиного гнезда" успешно завершена, очередная опасная провокация немцев сорвана. Что ты намерен делать в ближайшее время? - спросил майор.
-Жду распоряжений начальства, - ответил полковник. - Очевидно не сегодня, так завтра двинемся на соединение с передовыми частями Красной Армии, которые в некоторых местах форсировали Вислу и создают плацдарм.
- Да, это вполне возможно. Партизаны могут оказать ценную услугу при расширении этих плацдармов.
- Не только партизаны, но и батальон Армии Людовой.
- Конечно, - согласился Краковский. - Но я получил другое задание.
- Какое?
- С частью сил перебраться в столицу.
-В Варшаву? - удивился Турханов. - С какой целью?
- Кажется, там назревают весьма важные события, характер которых пока не совсем ясен. Немцы спешно подтягивают к городу крупные полицейские силы. Кроме того, предатель Власов из своей армии послал туда целую бригаду под командованием Каминского.
Турханов задумался. "Воронье слетается, - значит, будут трупы", вспомнил он чувашскую поговорку. "Неужели немцы хотят натравить этих изменников на жителей Варшавы?"
- Послушай, Адам, не собираются ли фашисты повторить провокацию полковника Планка в еще более крупных масштабах? - с тревогой в голосе спросил Владимир Александрович.
- Такая возможность не исключена, но имеются и другие предположения. Нам стало известно, что польская реакция тоже зашевелилась. Генерал Бор сосредоточивает в столице довольно крупные силы Армии Крайовой, тайно перебрасывая их из соседних воеводств. Несколько дней назад отсюда отбыл батальон Тадеуша Бохеньского и некоторые другие подразделения. Ясно одно: что-то готовится за спиной народа, а что именно - мы, не знаем.
- Выходит, снова нам задали загадку.
- Выходит так. Послушай, Володя, не хочешь ли ты разгадать ее вместе с нами? - вдруг спросил Краковский. - Говорю это потому, что все операции, которые мы готовили и проводили вместе, всегда завершались успешно,
- Я не прочь, но как на это посмотрит командование? - усомнился полковник. - Штаб партизанского движения, как правило, особое внимание уделяет тем районам в тылу противника, куда нацелены ближайшие удары Красной Армии. Я не слышал, чтобы Варшава нее окрестности были такими районами. Значит, освобождение вашей столицы планируется на более позднее время.
- Это понятно. Но все же поговори с генералом Барсуковым.
- Хорошо, я спрошу у него. Как ты практически мыс лишь мое участие в предстоящей операции?
- Если ваше командование не планирует переброску партизанских отрядов в Варшаву, то в составе Армии Людовой можно было бы сформировать отдельный батальон из моих и твоих добровольцев.
- Что же, это вполне реально. Тогда я сегодня же свяжусь с генералом Барсуковым и завтра утром дам тебе окончательный ответ, - заверил полковник.
На этом они расстались. Адам Краковский и сопровождающие его поляки поехали в сторону Свиной горы, а Турханов решил возвратиться в расположение своего отряда пешком. Он с детства любил бродить по лесу один, особенно ночью, когда одолевала сонливость. Слабые шорохи в чуткой тишине всегда настораживают одинокого путника и, как бы он ни устал, ночью никогда не заснет в лесу. Зато увидит много интересного, что надолго сохранится в памяти. В этот раз Владимир Александрович заметил оленя с олененком. Почуяв опасность, мамаша издала характерный звук, и теленок тут же застыл на месте, а олениха нарочно пробежала мимо человека совсем рядом, словно желая обратить его внимание на себя и тем самым увлечь преследователя подальше от притаившегося детеныша. Наивная хитрость животного развеселила полковника. Усталости как не бывало! Он постоял некоторое время возле олененка, который, строго выполняя повеление матери, продолжал стоять неподвижно, потом, обойдя его стороной, пошел своей дорогой.
Часовой издали заметил его, но не откликнул, так как хорошо изучил его походку. В землянке горела бензиновая коптилка из артиллерийской гильзы. От копоти и запаха бензина было невыносимо душно. Ева спала сидя у рации. Бедная! Не успев как следует оправиться после страшных пыток в абверовской тюрьме, она сразу приступила к своим нелегким обязанностям и вот уже которые сутки сидит у этого волшебного ящика, связывающего партизан с Большой землей.
Турханов не стал ее будить, взял лист бумаги, составил на имя Барсукова очередное донесение, в котором сообщил об отправке самолета, не забыл включить в донесение и содержание своего последнего разговора с Адамом Краковским и, зашифровав, передал в эфир. Штаб партизанского движения ответил не сразу. Очевидно, Барсуков консультировался с другими руководящими работниками Штаба. В радиограмме говорилось о благополучном приземлении самолета с ранеными партизанами и офицерами абвера. Генерал Барсуков от лица службы горячо поздравлял весь личный состав Интернационального отряда советских партизан с одержанной победой. Вопрос о слиянии части отряда с Армией Людовой оставлял на усмотрение самого Турханова. Если он решит это положительно, то командование отрядом предлагал передать капитану Савандееву, который и должен будет повести партизан на соединение с наступающими частями Красной Армии.
Такой ответ вполне устраивал Турханова. Отряд под его командованием с честью выполнил все боевые задачи, поставленные перед ним Штабом партизанского движения, и получил разрешение пойти на соединение с советскими войсками, но самому Владимиру Александровичу хотелось продолжать борьбу в тылу врага. Теперь перед ним открываются новые горизонты, новые возможности служить своей Родине. Он понимал, что дело это серьезное и сопряжено с немалыми трудностями, но они его не пугали. Оставалось обо всем договориться с товарищами и снова броситься в бой.