Действительно, только они скрылись в темноте, как со стороны дома Пясковских раздались автоматные очереди и разрывы гранат, словно там происходил настоящий бой. Неизвестно было только, кто с кем сражается.
- Должно быть, примчалась синяя полиция, а швабы, находившиеся в доме, с перепугу открыли по ним огонь. Вот потеха! - засмеялся Стефан.
На конспиративной квартире Турханова ожидали трое мужчин в форме польских железнодорожников. Один из них был хозяином дома. Стефан представил им Турханова. Все заулыбались.
-Знаем, - сказал хозяин, - немцы познакомили нас с ним раньше тебя. А вот вы нас не знаете. Это пан Вешняк. Сегодня выезжает в Варшаву, встретит вас там. А это - мой младший брат Рышард. Работает паровозным машинистом. Он повезет вас в столицу.
Турханов пожал всем руки. Человек, которого назвали паном Вешняком, показался ему знакомым. Он посмотрел на него внимательнее и вспомнил, что в сороковом году встречался с ним в Москве. Но тогда его звали товарищем Калиновским. Очевидно, и пан Вешняк вспомнил эту встречу, ибо улыбнулся ему, как старому знакомому.
- Вас мы ждали немного раньше. В городе открыли стрельбу, и мы подумали, не вас ли преследуют немцы. Слава богу, все обошлось благополучно, - сказал хозяин.
- Немцы действительно переполошились из-за нас, - признался Турханов. А ну, Стефан, расскажи, как ты раздобыл пистолет!
Паренек, то и дело сбиваясь, поведал о происшествии во дворе Пясковских.
- Они на него винтовку, - рассказывал он, восторженно глядя на полковника, - а он их пистолетом. Одного сразу же наповал, другой давай бежать, но он как выстрелит - и уложил... Тут я и снял пистолет.
Стефан положил парабеллум на стол. Все обратили внимание на фигурную серебряную пластинку, врезанную в рукоятку. На ней красивым готическим шрифтом была выгравирована надпись: "Эриху Гайсвинклеру за героизм, проявленный при подавлении еврейского восстания в Варшаве от генерал-губернатора Ганса Франка".
- Значит, вы ухлопали не простого фрица, а крупного преступника! Вот где настигло его проклятие женщин, стариков и детей, - сказал Вешняк.
- Займемся делами, товарищи. Дорога каждая минута. Рышард, начинай, предложил хозяин.
Тот разложил на столе схему железных дорог Польши.
- Завтра на станции Слупя-Нова для отправки в Гер манию грузятся тридцать вагонов племенного скота по шестнадцать коров в каждый вагон. Ночью поезд остановится вот на этом разъезде. Там вы снимете немецкий караул и замените его своим. Затем в каждый вагон посадите по пять партизан. На стоянках возможна проверка, поэтому им придется прятаться в сено. Все проводники - наши люди. Около двух часов ночи поезд прибудет в Варшаву. Там вас встретят товарищи. Вот наш план. Конечно, ехать вместе со скотом не очень приятно, но зато надежно. Эшелоны с животными немцы, как правило, тщательно не проверяют, - закончил Рышард.
Турханову этот план понравился. Даже если по дороге немцы случайно и обнаружат партизан, то по общему сигналу можно будет выскочить и принять бой. Турханов высказал свои соображения о замене караула, системе сигнализации в пути, о времени погрузки и выгрузки людей. Подпольщики утвердили его предложения.
Из города к пункту сбора донесений Стефан повел Турханова другим путем. Когда они покинули пределы города, парнишка напомнил полковнику о том, что ему хочется уйти в партизаны.
- Сколько тебе лет? - спросил Турханов.
- Весною исполнилось шестнадцать.
- Маловато для солдата. Через пару лет пойдешь в армию по призыву.
- Но тогда уже войны не будет. А мне хочется воевать сейчас. Пане полковник, возьмите меня в свой отряд! Я не выпущу из рук оружия, пока не будет убит последний шваб на земле.
- Верю тебе, мой юный друг, но торопиться нельзя. Война - дело взрослых. И швабов не надо всех уничтожать.
- Почему? - удивился Стефан. - Разве они не враги?
- Не все. Фашисты - действительно враги. Но немецкий народ-нет. Он дал миру Маркса, Энгельса, товарища Тельмана и многих других выдающихся революционеров.
- Это было раньше. Теперь все швабы - убийцы.
- Не все Стефан, далеко не все. Даже в моем отряде есть немецкий офицер, который причинил фашистам не меньше вреда, чем другие партизаны. Мы его даже представили к ордену. Многие немцы и в самой Германии ждут не дождутся, когда мы разгромим гитлеровцев и освободим их из-под гнета фашизма. Дело это не легкое. Бои с империализмом будут длительными. Ты еще успеешь участвовать в них. Поэтому набирайся сил, чтобы стать настоящим солдатом революции.
Глава вторая
Используя свои связи с некоторыми сотрудниками немецких учреждений, Яничек получил довольно подробные сведения об охране эшелона с племенным скотом. Команда охраны состояла из десяти солдат-резервистов и одного немецкого офицера в звании лейтенанта. Фамилия его Штокман, родом он из Восточной Пруссии. После излечения в военном госпитале в Кельцах он попросился в отпуск, чтобы посетить престарелых родителей перед отправкой на фронт. Но война требовала все новых и новых жертв, Штокману отказали. Тогда, по совету друзей, он обратился к одному человеку, который за приличную плату устроил его начальником охраны эшелона с коровами, отправляемого в Кенигсберг, где проживали его родители. "Лучше охранять скот в тылу, чем погибать, как скотина, на передовой", - сострил пройдоха, похлопав Штокмана на прощание по плечу. Используя эти сведения, было решено заменит немецкую охрану поезда разведывательно-диверсионной группой Конрада.
31 июля с наступлением ночи Турханов сосредоточил своих людей в лесу, почти вплотную прилегающем к железнодорожному разъезду, где намечена была погрузка партизан. Тяжелый состав с племенным скотом прибыл вовремя. Начальник разъезда подошел к единственному классному вагону и попросил часового вызвать начальника охраны лейтенанта Штокмана.
- Я вас слушаю! - вышел из вагона молодой офицер вермахта.
- На ваше имя получена телеграмма. Вот она. Распишитесь! - подсунул ему железнодорожник тетрадь с засаленными листочками.
Лейтенант расписался и, быстро пробежав глазами телеграмму, затрясся как в лихорадке. "Сорвалось! - со страхом подумал он. - Теперь уж не миновать штрафного батальона. Оттуда почти никто не выходит живым..."
В телеграмме, подписанной оберштурмбанфюрером Гроссманом, лейтенанту Штокману предлагалось немедленно сдать охрану поезда команде эсэсовцев во главе с гауптштурмфюрером Фоербахом, а всех своих солдат доставить гестапо, так как среди них будто бы находятся агенты врага.
- Где гауптштурмфюрер СС герр Фоербах? - спросил Штокман.
- В зале ожидания много эсэсовцев. Прибыли два часа назад. Их начальник, кажется, гауптштурмфюрер, грозный на вид, злой. Может, это он и есть...
Штокман снял с постов всех часовых, построил их перед классным вагоном, после чего побежал в зал ожидания. Там и правда были эсэсовцы. Вели они себя весьма вызывающе, приставали к молодым пассажиркам, громко рассказывали сальные анекдоты и ржали как жеребцы. Их начальник, заложив руки за спину, расхаживал по залу, словно выискивая, к чему бы придраться.
Штокман подошел к нему.
- Герр гауптштурмфюрер! - обратился он, отдавая честь. - Я получил эту телеграмму....
- Хайль Гитлер! - гаркнул Кальтенберг, прерывая его. Услышав его грозный голос, все находившиеся в зале вскочили на ноги и застыли в стойке "смирно".
- Хайль Гитлер! - пролепетал перепуганный Штокман.
- Содержание телеграммы мне известно. Значит, действуете подкупом, да? Домой захотелось? А мы в это время должны погибать на фронте... Ну и сволочь же вы, лейтенант Штокман! - презрительно посмотрел на него Кальтенберг.
- Простите, герр гауптштурмфюрер! - виновато за скулил лейтенант. Мать тяжело больна. Пока жива, хотелось еще раз повидаться с ней. Дома я не был с сорокового года...
- Ладно! Расскажете об этом гестапо. Автомашина ждет на улице. Передайте сопроводительные документы и везите своих солдат прямо в Кельцы. Там доложите оберштурмбанфюреру Гроссману.
Штокман слышал об этом звере в эсэсовской форме. "Не оберштурмбанфюрер, а обер-палач", - говорили о нем даже сами немцы. Лейтенант уже больше ни на что не надеялся. Он вытащил из полевой сумки служебные документы и передал их Конраду.