Впрочем, отдельные следы людского присутствия и даже заботы мне довелось увидеть. Цветник перед домом выглядел ухоженным, а голубятню, казалось, покрыли свежей краской не далее как в прошлом месяце.
«Ну и где же искать крестную Имельду в этом заросшем плющом царстве?» – едва лишь в голову мне пришла эта мысль, как я увидел человека – невысокого, но солидного, дородного, с густыми и длинными усами, облаченного, как мне показалось, в ливрею слуги, украшенную золотым позументом.
Слуга – если то был слуга (чуть позже, милый Анри, ты поймешь причину моих сомнений) – прошел совсем рядом, не обратив на меня внимания. А я... я стоял, не в силах задать ему вопрос – настолько удивительным показалось мне лицо этого человека. Причем мимолетность наблюдения не позволила понять и внятно объяснить причину того – осталось лишь убеждение: что-то с лицом не так, что-то не в порядке.
Страннолицый слуга меж тем шмыгнул – как-то на удивление проворно и быстро – в невысокую дверцу, ранее не замеченную мною за густым плющом. Стряхнув минутное оцепенение, я последовал за ним, – и лучше бы, любезный друг, я этого не делал.
Крохотная комнатка, с единственной дверью, на пороге которой стоял я, – и при этом абсолютно пустая!! Ты можешь представить, дорогой Анри, мое изумление. Простукивать стены в поисках секретного хода не имело смысла – покрывавшие их пыль и густая паутина явственно свидетельствовали: даже если здесь и имеется тайный лаз, никто им много лет не пользовался... Единственное оконце – затянутое плющом и дающее минимум света – давно лишилось стекол, но сквозь частый его переплет с трудом проскользнула бы кошка, – что уж говорить о грузном мужчине! Искать люк в земляном полу я не стал, проще было предположить у себя расстройство разума или вызванную жарой галлюцинацию...
Вскоре глаза мои привыкли к сумраку, и я понял, что из помещения все же имеется еще один выход, пусть и не объясняющий загадочное исчезновение слуги, – большая крысиная нора. Спустя мгновение я с отвращением увидел обитателя пресловутой норы – огромная крыса вылезла наружу. Усы ее шевелились, и красные бусинки глаз уставились на меня с ненавистью.
И вот именно тогда, милый друг, я с трудом удержался от крика. Нет, не от вида грызуна – хотя, как и у большинства людей, крысы вызывают у меня лишь омерзение. Ужас мой и оцепенение вызваны были иной причиной: я понял, наконец, что столь поразило меня в лице исчезнувшего человека! Рот, любезный Анри! Крохотный, совершенно несоразмерный рот слуги с двумя торчащими зубами был точной копией крысиного, который я мог в настоящий момент лицезреть...
Крыса бросилась на меня. По счастью, мои сапоги для верховой езды оказались серой каналье не по зубам. Пнув ее ногой, я торопливо выскочил на улицу.
Мой визит привлек, наконец, внимание обитателей усадьбы – но отнюдь не людей. Между мной и моим конем стояла собака – большая, с внушительной пастью, но какая-то понурая, покрытая клочковатой, свалявшейся шерстью, с наполовину обрубленным хвостом. Рядом с ней сидел на земле громадный черный ворон, уставившись на меня прямо-таки человеческим взглядом. Услышав наверху карканье и хлопки крыльев, я поднял взгляд, и увидел, что на голубятне обитают далеко не голуби.
Давешняя крыса – неловко, прихрамывая на обе левых лапы – протиснулась в щель неплотно притворенной двери, за ней еще несколько. Пять или шесть воронов, размерами не уступавших первому, спорхнули с крыши – и я подумал, что клювы их могут оказаться не менее остры и опасны, чем ястребиные. Вся пернатая и четвероногая компания окружила меня и начала приближаться – медленно, почти незаметно...
Мое желание поговорить с мадам Имельдой вмиг куда-то улетучилось, сменившись другим: ретироваться как можно скорее из неприятного места.
Положив руку на рукоять шпаги – представляю, милый Анри, сколь нелепо смотрелся сей жест, особенно если учесть его адресатов, – я шагнул в сторону своего жеребца. Собака негромко заворчала, но отступила в сторону. Клянусь, друг мой, в ворчании ее слышались поистине человеческие нотки. Ворон тяжело отлетел на несколько шагов. Путь стал свободен, но это отнюдь не казалось моей победой – словно меня хотели заставить отсюда убраться и добились своего...»
ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой путешествие графа д'Антраг завершается, а так же идет разговор о предметах и событиях совершенно мистических
В маленький городок Монбазон они въехали ближе к вечеру, изрядно прискучив долгой и унылой дорогой. От мысли заночевать здесь д'Антраг отказался. Во-первых, не было приличной гостиницы, а во-вторых, по справке выяснилось, что деревушка Сен-Пьер – именно там влачил аббат Леру свое сельское уединение – находится не далее как в трех лье.