Месяц назад ему исполнилось 22 года, из них больше двух лет отдано армии и войне. В начале июля 17-го года, в те самые дни, когда в Петрограде «демократическое» Временное правительство проливало кровь мирных демонстрантов, он прямо из восьмого класса 2-й московской гимназии добровольно пошел на военную службу, как говорили тогда — «охотником на правах вольноопределяющегося».
Теперь он может по достоинству оценить смысл этого своего поступка: в нем было слишком много безоглядного мальчишеского романтизма и слишком мало внимания к тому, о чем спорили на бесчисленных митингах и собраниях. Двадцатилетнего юнца — тогдашнего Костю Калиновского — полностью удовлетворяла ни с чем в мире не сравнимая должность бомбардира 4-го отдельного полевого дивизиона тяжелой артиллерии… Октябрьский переворот развеял этот розовый утренний туман, заставил на мир посмотреть другими глазами. Уже не через панораму бомбардирского прицела… И все оказалось гораздо сложнее, чем это представлялось: мир раскололся надвое, и каждая из противных сторон предъявляла на душу его, бомбардира Калиновского, свои права. «Ты дворянин, сын верного царю и отечеству офицера, — взывала одна сторона, — что общего у тебя с этими хамами, «товарищами», узурпаторами власти…» — «Вспомни, товарищ, — обращалась другая сторона, — свое детство и юность. Трех лет ты остался без отца, мало детских радостей повидал ты в родном Смоленске, а потом в Москве. Ты ли не видел, как одни только трудились и голодали, а другие — сытые — властвовали жестоко и нагло?.. Мы зажгли пожар мировой революции, мы взяли власть в свои руки для того, чтобы не было больше в мире голодных и бесправных. Товарищ Ленин, наша большевистская партия сегодня зовут к защите первой в мире республики трудящихся. Тебе ли оставаться в стороне от борьбы?»
И тогда он, Константин Калиновский, достаточно красноречиво ответил на вопрос о своих социальных и классовых симпатиях — в июне 1918 года он пошел добровольцем в Красную Армию.
То было страшное время для молодой республики. Огненное кольцо фронтов отторгло от страны три четверти ее территории. Борьба шла на пределе — решался вопрос: быть или не быть России советской.
И уж на тех, кто в ту пору отдал себя в распоряжение республики, она могла рассчитывать полностью и до конца.
Юный бомбардир был среди них.
В составе артиллерийского дивизиона особого назначения Калиновский прибыл в 6-ю армию Северного фронта. Армия прикрывала от англо-американских интервентов и белогвардейцев, наступавших из районов Архангельска, Онеги и с Урала, северные районы страны, дороги на Вологду, Котлас, Вятку.
В тяжелых боях под Шенкурском артиллерийский наблюдатель Калиновский обратил на себя внимание своих командиров как смелый, дельный, инициативный красноармеец.
Способный к технике, неплохо знающий историю, отлично разбирающийся в политической обстановке, он с какой-то особенной страстью вникал во все сложности и тонкости военного дела. Эта страсть проявлялась все отчетливей. На глазах командиров и товарищей формировался цельный, волевой, мужественный характер человека, которому трудно подобрать иное название, кроме как «военная косточка». Но для себя Константин еще не выбрал окончательно военную специальность.
Он искал, и ему помогали искать. Летом 1919 года командование предложило Калиновскому отправиться в Москву учиться в Высшей военно-автомобильной и броневой школе.
Он с большой радостью принял это новое назначение.
Оно отвечало самым смелым, самым пылким, самым дерзким его мечтам.
Броневые части — очень молодой и оттого многообещающий и перспективный род оружия. Огневая мощь артиллерии и пулеметов сочетается в нем с необыкновенной мобильностью; могучие дредноуты суши — бронепоезда — связаны, правда, с железной дорогой, но и в этих пределах они обладают большой свободой маневрирования. Значительно уступающие им в боевой мощи броневики восполняют этот недостаток своей подвижностью, проходимостью. Танки, в которых удачно сочетаются эти два положительных боевых качества бронепоезда и бронеавтомобиля, пока еще не находят широкого применения — у республики нет своих бронированных машин. Зато бронепоезд стал настоящим богом-громовержцем гражданской войны. В тяжелых боях с армией генерала Краснова под Царицыном летом и осенью прошлого, 18-го года бронепоезда наводили ужас на белоказаков. Огонь их пушек и пулеметов надежно прикрывал отходящие красноармейские части, а во время контрнаступлений они дерзко прорывались в глубину вражеского расположения, громили штабы его частей, высаживали дерзкие десанты. Кому не известны теперь славные и грозные дела таких бронепоездов, как «Товарищ Ленин», «Коммунист», «Третий Интернационал», «Артем», «Гром»?.. Весной нынешнего года Южная группа войск Восточного фронта под командованием М. В. Фрунзе перешла в наступление против Колчака, и в начавшемся разгроме его войск особая заслуга принадлежит бронепоездам и бронечастям, действовавшим всегда на направлениях главных ударов.
О действиях бронепоездов 3-й армии на Восточном фронте и о своих боевых делах много рассказывал Сергей Деревцов, новый товарищ Константина. Сергей служил на «Авроре» матросом, брал Зимний, а потом отдал свое сердце сухопутным дредноутам. Под влиянием друга Костя решил тоже посвятить себя работе на бронепоездах.
17 ноября 1919 года краском Калиновский с проходным свидетельством на руках убыл из Москвы в распоряжение Броневого отдела Южного фронта. Но только 31 декабря, в самый канун Нового года, вновь назначенный командир артиллерийского борта поднялся на площадку бронепоезда № 8 имени товарища Раскольникова, где ему отныне предстояло служить. За эти несколько недель в стране произошли события, изменившие судьбы многих и многих защитников республики, в том числе и Калиновского.
17 ноября войска Южного фронта, уже больше месяца ведущие мощное наступление против Деникина, заняли Курск, через три недели — Белгород, 11 декабря советские части вошли в Полтаву, 12-го очистили от врага Харьков, через четыре дня стал свободным Киев, новогодним подарком республике явилось освобождение Бахмута, Екатеринослава, Горловки. Деморализованная, разгромленная деникинская армия стремительно катилась к Черному морю. Наступал Туркестанский фронт. Войска Восточного фронта и партизаны Сибири успешно громили колчаковцев, в последние педели старого года пали Новониколаевск и Томск, поднял восстание рабочий Иркутск…
Но республику стерег старый враг — панская Польша, чьи войска стояли на Березине и грозили оттуда Витебску, Могилеву, Гомелю, Смоленску… Призывы Советского правительства к миру польские милитаристы, подстрекаемые не угомонившейся еще
Антантой, отказывались слушать — они хотели воевать.
Вот почему краском Калиновский выехал на Южный фронт, а очутился на Западном.
Мерно перестукиваются колеса. Изредка негромко гудит бронепаровоз. В маленькое окно командирской боевой рубки настороженно заглядывает темная весенняя ночь. Негромкие, приглушенные голоса раздаются со станций на коротких остановках. Железнодорожники пропускают бронепоезд без задержек — они знают, куда и зачем он идет…
Линия фронта совсем уже близко. Сейчас там тишина, но через минуту, через час, через день или неделю она обозначит себя дымом, огнем, громом, смертью, тревожными столбцами боевых сводок в газетах.
Две недели назад, 7 апреля, правительство Пилсудского объявило о прекращении с нами мирных переговоров, а на днях стало известно, что оно заключило военный договор с Петлюрой. Теперь со дня на день надо ожидать нападения поляков.
Командир бронепоезда Калиновский глядит в ночь. Скоро четыре месяца, как он на «Раскольникове». Сначала воевал в должности начальника артиллерийского борта и совсем недавно принял командование бронепоездом. Громили отряды белолатышей на линии Великие Луки — Режица, высаживали десанты в тылу противника. Сроднился с боевыми товарищами в минувшие зимние месяцы, набрался опыта. Теперь в предстоящих суровых боях ему придется командовать большим и сложным боевым организмом. Хватит ли умения, боевого мастерства, сможет ли он в трудный и нужный миг принять то единственно верное командирское решение, от которого будут зависеть успех и победа?..