Тогда же я был избран одним из секретарей ЦК, что возлагало на меня немало организационных дел. Спустя несколько недель после начала работы в центральном аппарате партии я попросил Владимира Ильича принять меня по некоторым вопросам. В состоявшейся беседе были затронуты некоторые важные кадровые вопросы (например, об укреплении руководства в Тульском губ коме, о необходимости покончить с попытками эсеров использовать имевшееся недовольство среди крестьян для развертывания антисоветского восстания в Тамбовской губернии и т. д.). Ленин подчеркнул сложность политического положения в стране. При этом сослался на то, что для улучшения дел в политической области требуется проведение коренных реформ в финансовых делах страны, но при малейшей неподготовленности или торопливости можно было: 1) вызвать взрыв недовольства, особенно среди крестьян, грозящий свалить еще не окрепший советский строй…»
На этом черновая запись обрывается. Набело она уже не будет переписана. В беседах Молотов не раз касался работы с Лениным. Обращает на себя внимание фраза: «Как первый кандидат в члены Политбюро». По словам Молотова, эту роль определил ему Ленин — иметь голос предпочтительнее перед Калининым и Бухариным.
…Подмосковье. Черно-белая зима. Оранжевая деревянная дача. За окном высокие сугробы, литые, почти чугунные, темные ели. Мы сидим за столом у окна.
Он хорошо помнит свое детство. В семье десять детей, он предпоследний. Помнит пятерых братьев и сестру, а трое умерли в раннем детстве. Отец, Михаил Прохорович Скрябин, служил приказчиком в торговом доме богатого купца Якова Небогатикова. Приглянулся Михаил, и выдал за него купец свою дочь Анну. Было это в слободе Кукарке Вятской губернии. Здесь в марте 1890 года и родился Вячеслав. А после жили в Вятке и Нолинске.
— Я вятич, — говорит хозяин. — Мы с Рыковым из одной деревни. Оба Предсовнаркома, и оба заики. Киров тоже вятич. Мы, вятские ребята хватские, семеро одного не боятся, — улыбчиво щурит он глаза.
Когда юношей в Нолинске он организовал революционный митинг на табачной фабрике Небогатиковых, дедушка, отец матери, кинулся на него с палкой: «Ты чего митингуешь? Мы этим живем!» Дядья владели «Торговым домом братьев Небогатиковых», по Волге и Каме плавали их пароходы… А он уже избрал себе другой путь, трудный, непохожий, чреватый.
Жизненные неприятности начались, когда его исключили из начальной школы: дергал за волосы сидящего впереди ученика. «С тех пор исключали отовсюду». Отправился в Казань поступать в гимназию. Мать завернула ему в бумажку маленькую иконку — «на счастье». А он, задумав блеснуть своими математическими познаниями, быстро решил предложенную задачку на бумажке от иконки, а набело записал только ответ. «Сочли, что я списал у соседа, и не приняли». Однако там же, в Казани, удалось поступить в реальное училище. Жили в одной комнате четыре брата: один в гимназии учился, другой — в художественном училище, а двое младших — в реальном.
Здесь он узнал о первой русской революции. «В Казани было много ссыльных, — говорит Молотов, — и я подружился с одним грузином, Марковым. Думаю, это псевдоним. До сих пор вижу его лицо. Стал ходить к нему по вечерам, читать марксистскую литературу. Не все было понятно, и помню, как он мне объяснял, что такое детерминизм. По-моему, он был меньшевистского толку, но у меня тогда еще не было ясного представления о большевиках и меньшевиках. Я тогда увлекался Плехановым, а Ленина еще не читал».
Повлиял на юного реалиста большевик Кулеш, муж его двоюродной сестры Лидии Чирковой. Вместе с ней Вячеслав Скрябин приехал на каникулы в Нолинск, и она привела его на заседание нелегального кружка. В лесу собралось человек десять. Обсуждали вопрос: бойкотировать Государственную думу или нет? Большинство высказалось с меньшевистских позиций — против бойкота. Сестра за бойкот. А он воздержался. Чего, мол, голосовать, только пришел. Однако дали первое партийное поручение: всю ночь печатал в бане листовки и расклеивал по городу. С этого лета 1906 года исчисляется его партийный стаж — более 80 лет.
В целях конспирации партийных билетов тогда не было, они появились после Октября 1917-го. Ленину был вручен партбилет № 1, Сталину — № 2, а ему — № 5. В 1962 году он был исключен из партии, однако в 1984-м восстановлен.
В Казани, в реальном, организовал марксистский кружок, а из нескольких таких кружков была создана молодежная революционная организация учащихся средних школ, и он стал председателем ее руководящей четверки, в которую входили Аросев, Тихомирнов и Мальцев. В училище «тянул» на золотую медаль, но в 1909 году, за полмесяца до выпускных экзаменов, его исключили и арестовали. Только одному из руководящей четверки, Виктору Тихомирнову удалось избежать ареста, уехав за границу. Там он установил связь с Лениным и некоторое время был его секретарем.
«Очень хороший товарищ. Сколько таких мне встретилось в жизни, сколько не дожило до Октября», — говорит хозяин. Сам он прошел все, что было уготовано коммунистам. Аресты, застенки, побеги, жизнь на нелегальном положении… «Сидел во всех основных тюрьмах царской империи. А после первого ареста меня сослали в Вологодскую губернию, в Соль-Вычегодск. Поселился в комнате с ссыльным эсером Суриным. Ничего парень был. Правда, потом оказался провокатором, и в 1917-м его убили. Мы с ним мирно сосуществовали днем, а по вечерам забивались по углам и штудировали каждый свою литературу. Когда моя ссылка подходила к концу, он прислал письмо: „Сюда приехал Сталин. Знаешь, кто это? Кавказский Ленин!“ Но я уехал раньше, и познакомились мы уже в Питере».
Первая ссылка продолжалась два года, и по срокам он ее отбыл, как сам говорит, добросовестно. В 1911 году приехал в Петербург, сдал экстерном экзамены за реальное училище и поступил на экономическое отделение Политехнического института. Учеба политических поощрялась властями: предполагалось, что она отвлечет от революции. Однако здесь-то, в столице, среди рабочего класса, он и созрел как революционер.
«В то время в Питере шла острая борьба между большевиками и меньшевиками. Меньшевики выдвинули идею построить так называемый „Рабочий дворец“ — центр пропаганды культуры среди рабочего класса, а большевики предложили не дворец создать, а ежедневную рабочую газету. Мы своего добились, и наша „Правда“ сразу стала популярной среди рабочих. До приезда Сталина мне пришлось организовывать „Правду“, выход первых ее номеров».
Он работает секретарем редакции. Здесь, сначала заочно, с переписки, началось его общение с Лениным. Ильич из эмиграции руководит газетой, почти ежедневно присылает на его имя письма и статьи. В 1912 году основные члены ЦК во главе с Лениным были заграницей, и Вячеслав Михайлович становится членом Русского бюро ЦК. В «Правде» он проходит «академию Ильича». Здесь же его несколько раз арестовывают и высылают. Есть кинотрилогия о Максиме, где главную роль исполняет Борис Чирков, кстати, племянник Молотова, и, надо сказать, кое-что в этом фильме актер использовал из биографии своего родственника. «Мне, как и Максиму, — говорит Вячеслав Михайлович, запретили жить сначала в 49 городах империи, потом в 63. Напали на след в Москве, арестовали и отправили в Сибирь». Это уже 1915 год.
Поезд привез в Иркутск, а потом 200 километров пешком, по этапу, до Верхоленска, по 25 километров в день, вместе с уголовниками. Хорошо, что не заболел в пути, не заразился, только ноги сильно сбил. Оставили в селе Манзурка, где и встретил новый, 1916 год. В просторной избе собрались ссыльные, в одной половине — большевики, в другой — эсеры. И запели — одни «Интернационал», другие «Марсельезу». «Мы этих эсеров в конце концов выгнали из избы, — смеется Молотов, — а я перезимовал и удрал в Питер. Снова на нелегальное положение…»
Молотов говорил:
— Пока есть империализм, пока существуют классы, на подрыв нашего общества денег не пожалеют. Да и не все люди неподкупны. Когда до революции был разоблачен провокатор царской охранки Малиновский — депутат Государственной думы, большевик, член ЦК РСДРП(б), лучший наш оратор, Ленин не поверил. Живой такой человек, оборотистый, умел держаться, когда нужно — с гонором, когда надо — молчаливый. Рабочий-металлист, депутат от Москвы. Я его хорошо помню, не раз встречался с ним. Внешне немножко на Тито похож. Красивый, довольно симпатичный, особенно если ему посочувствуешь. Л как узнаешь, что это сволочь, — так неприятный тип! Меньшевики сообщили нам, что он провокатор. Мы не поверили, решили: позорят большевика. Но это была правда. После революции Малиновского расстреляли, в 1918-м, по-моему.