После этого, в отсутствие большевиков, собрание обсудило проект воззвания против демонстрации и, с небольшими изменениями, утвердило его для представления Съезду. Кроме того, было решено предложить Съезду запретить, в особой резолюции, всякие манифестации в Петрограде на три дня, 10, 11 и 12 июня. Для организации противодействия всяким попыткам вывести солдат и рабочих на улицу было решено предложить Съезду избрать бюро, состоящее из председателя Съезда Чхеидзе и нескольких членов Президиума и Исполнительного Комитета.
К концу заседания вернулся Луначарский и сообщил нам, что фракция большевиков отправила в дом Кшесинской своих представителей, чтобы настоять перед большевистским Центральным Комитетом на необходимости отменить демонстрацию. Делегаты фракции, взявшиеся вести переговоры с Центральным Комитетом, — сказал Луначарский, — надеются на успех и просят дать им полтора часа на выяснение вопроса. Они просили его, Луначарского, быть в телефонном общении с ними и служить посредником между ними и Президиумом Съезда. Собрание решило дать большевикам для ответа срок, о котором они просили…
Все фракции Съезда, кроме фракции большевиков, решили голосовать за принятые Президиумом Съезда и Исполнительным Комитетом Петроградского Совета проекты воззвания и других постановлений, направленных к предотвращению демонстрации.
Члены Съезда наперебой записывались в списки агитаторов, которые в эту ночь должны были быть брошены в казармы и заводы всех районов Петрограда для проведения в жизнь решения Съезда об отмене демонстрации…
В кулуарах Кадетского корпуса, в котором заседал Съезд, царило в момент перерыва необычайное оживление. Здесь были не только члены Съезда, но и многочисленные представители Исполнительных Комитетов Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и Совета Крестьянских Депутатов. Здесь же были представители Центральных Комитетов всех входящих в Советы партий и представители столичной прессы…
Всю ночь Таврический дворец поддерживал живую связь с рабочими и солдатскими центрами столицы… Около двух часов ночи появились в Таврическом дворце многие члены Съезда из первой группы агитаторов, которые направились в районы с 11 часов вечера, то есть сейчас же после того, как на фракционных собраниях Съезда были приняты решения о запрещении демонстрации. По их рассказам, на большинстве ночных митингов, где они успели побывать, представителей Съезда встречали дружественно и резолюции против демонстрации принимались единодушно. Зато на митингах, организованных большевиками, фанатизированные солдаты и рабочие не давали говорить нашим ораторам и встречали их криками „предатели“. Участники этих митингов говорили о том, что Всероссийский съезд Советов — это сборище подкупленных людей, поставивших себя на службу контрреволюции. На этих митингах не упоминали о „мирном“ характере предстоящей демонстрации. Здесь говорили о том, что пойдут завтра „резать буржуазию“, свергнуть правительство и передать власть рабочим и крестьянам».
И снова Н. Н. Суханов:
«В ночь на 10-е, когда „заговор был раскрыт“, названные лица, в соответствии с занятой общей позицией, решали вопрос об отмене выступления. Сталин был против отмены: он полагал, что сопротивление съезда ничуть не меняет объективной конъюнктуры, а „запрещение“ Цицерона действовать Катилине само собою подразумевается, и со своей точки зрения Сталин был прав. Напротив, „парочка“, конечно, стояла за подчинение съезду и за отмену манифестации. Трудно думать, что она непременно нуждалась в декрете, разрешающем взять Бастилию, скорее она просто воспользовалась предлогом, чтобы сорвать авантюру. Но решил дело, конечно, Ленин. В своем оппортунистском настроении он получил толчок — и в нерешительности воздержался. „Манифестация“ была отменена».
На этом закончим цитирование и по традиции предложим любителям исторической альтернативистики поразмышлять, как могла бы развиваться российская и мировая история, если бы герой революции товарищ Ленин занял на тех памятных заседаниях столь же решительную позицию, что и товарищи Сталин, Стасова и Невский.
А также отметим ещё один немаловажный факт. Советский съезд и его руководство во главе с Церетели, добившись локальной победы над большевиками, тут же дало слабину: само назначило на 18 июня мирную демонстрацию — в поддержку съезда и Временного правительства, — на которую рабочими и были благополучно вынесены заготовленные ещё к десятому числу лозунги «Долой десять министров-капиталистов!» и «Вся власть всероссийскому совету депутатов!». «Звёздная палата» (как называет в своих «Записках» Н. Н. Суханов узкий состав советского руководства) получила возможность воочию оценить настроения петроградских масс.
В этот же день, 18 июня, началось наступление армий Юго-Западного фронта, стратегически поддержанное выступлениями армий Западного и Северо-Западного фронтов. Пришла пора порассуждать поподробнее об этом наступлении и о роли в его подготовке главного персонажа настоящих заметок.
XXIX. Июньское наступление как предвестник кризиса
Со дня образования первой коалиции, в которой А. Ф. Керенский принял портфели военного и морского министерств, главный любимец русской революции в течение ближайших двух месяцев провёл в столице не более двух недель. Всё остальное время было целиком отдано фронту. Новоиспечённый военмор без устали мотался по частям действующей армии и флота, вкладывая все свои силы в борьбу с бациллами разложения и вдохновляя войска на предстоящее наступление.
Эта бурная деятельность ни в коем случае не пропала втуне. Тот факт, что в назначенный день и час войска действительно поднялись из окопов и двинулись в глубь вражеской территории, — в немалой степени прямая заслуга недюжинной энергии и незаурядной харизмы будущего министра-председателя.
В течение тех же двух месяцев Керенский отметился решительными действиями ещё в одной сфере, отнесённой к его новой должности: в кадровой. Отнюдь не придерживаясь принципов взвешенности и серьёзности в столь важном вопросе, он решился на вторую за три месяца замену Верховного главнокомандующего, не погнушавшись отправить в отставку фактически приведшего его в военное министерство М. В. Алексеева (что там у Шиллера по этому поводу про мавра было??) и назначив на его место А. А. Брусилова — тоже, кстати, масона.
Недоразложенные и вдохновлённые министром войска частично перестроенной армии, перейдя в наступление (наибольшего успеха добилась 8-я армия Юго-Западного фронта под командованием будущего героя этих заметок генерала Л. Г. Корнилова), существенным образом изменили стратегическую ситуацию на европейском театре мировой войны.
Германское командование было вынуждено вернуть на восточный фронт уже переброшенные было оттуда части и тем самым вывести из-под решающего удара английскую и французскую армии. Тем самым русская армия, даже находясь в состоянии полураспада, в очередной раз спасла Англию и Францию от разгрома. И этим в не столь уж долгосрочной перспективе фактически предопределила исход Первой мировой войны.
О некоторых нюансах взаимоотношений между союзниками по Антанте в свете революционного развала российской государственности мы поговорим уже совсем скоро.
Пока же интереснее посмотреть на важнейшие внутренние последствия наступательной операции русских армий — точнее, того, чем эта операция закончилась.
А закончилась она, как известно, тяжёлым поражением и фактическим открытием фронта. И всё это на фоне стихийного восстания столичного пролетариата и очередного правительственного кризиса.
XXX. Последний герой
Один из главных лейтмотивов настоящих заметок — роль личности в истории. В самом деле, представляется чрезвычайно интересным посмотреть в свете теории бифуркационных периодов (см. Приложение 1), кто конкретно из исторических личностей оказал решающее влияние на выбор того пути, по которому находящаяся в сильно неустойчивом положении социально-политическая система двинулась к своему будущему устойчивому состоянию.
Однако, обращаясь к июльским событиям — одному из самых ярких и знаменитых эпизодов русской революции, — мы с немалым удивлением обнаруживаем практически полное отсутствие конкретных личностей, сыгравших в этих событиях решающую роль. Ну, за исключением, разумеется, Керенского, который и этот кризис сумел использовать к своей выгоде.
Впрочем, об очередном сеансе виртуозного эквилибра любимца русской революции — чуть позже.
Пока же воспользуемся июльскими событиями как поводом ввести в наш рассказ ещё одного персонажа, в полной мере заслуживающего квалификации героя революции в рамках заявленного в начале заметок подхода.