В ту же ночь Аттила снял свой стан и к утру был далеко от Орлеана. Как и все грубые кочевники, гунны больше всего заботились о награбленной добыче, а эта добыча была у них очень велика. Аттила не мог двигаться быстро: он даже обошел большой город Труа, лежавший на его пути. Епископ этого города, старик Лупп, которого знала вся Галлия, выехал навстречу Аттиле и просил его пощадить Труа. «Хорошо, – сказал Аттила, – только ты пойдешь со мной до Рейна; такой святой человек, конечно, принесет счастье и мне, и моему войску». Аттила, видимо, хотел удержать почтенного епископа в виде заложника. Войска Аэция шли гораздо скорее, чем гунны. Передовой отряд, составленный из германского племени франков, напал на отряд гепидов, защищавших переход через реку Об. Схватка завязалась ночью и продолжалась до утра. Топоры франков, мечи и копья гепидов работали так исправно, что на другой день 15 тысяч убитых и раненных покрывали поле битвы. Гепиды переправились через реку и присоединились к Аттиле, который в тот же день занял город Шало на реке Марне, в 250 верстах от Орлеана. Аттила нашел недалеко от города старые римские окопы и прикрыл этими окопами свой стан, состоящий из повозок, между которыми были разбиты палатки. Эта местность известна до сих пор под названием Каталонских полей. Только что успел расположиться Аттила, как подошли римляне и тотчас приступили к устройству укрепленного лагеря, по всем правилам полевой войны. Глубокие рвы и насыпи делали римский лагерь совершенно непреступным. Союзники римлян расположились отдельно, каждый по своим обычаям.
В войсках Аттилы распространялось уныние, большие потери в людях и конях давали мало надежды на победу. Сам царь не знал, что предпринять, сильно беспокоился, нигде не находил себе места. К нему привели из ближнего леса отшельника, который слыл в народе прорицателем. Аттила спросил у старика, будет ли ему удача? «Ты бич Божий и молот, которым Господь поражает мир. Но Он же, Всесильный, передает меч из одних рук в другие по Своему благоволению. Итак знай, что ты будешь побеждать, дабы увидал наконец, что сила происходит не от земли!». Этот смелый ответ нисколько не рассердил Аттилу, и он захотел теперь выслушать своих собственных гадателей. При свете горящих головней одни зарывались руками в кишки зарезанного барана и рассматривали его внутренности, другие, в белых мантиях, качали волшебные палочки; там били в барабаны, вызывая души умерших родоначальников; здесь кружились колесом и падали на землю без сил, с пеной у рта. Главные жрицы, содравши мясо с костей, клали эти кости в огонь; кости трескались и тогда их подавали царю, который по расщепам читал себе неудачу. Все жрецы в один голос объявили, что гунны будут побиты, но все-таки неприятельский полководец падет в битве. Лукавое калмыцкое лицо Аттилы повеселело от радости: он услышал, что Аэций, его заклятый враг, который остановил победоносное шествие гуннов, будет убит. Он один, злодей, был душой этой тучи народов; без него давно бы Италия была у его ног! Уже довольно поздно, в третьем часу дня, вывел он свои войска в битву. Сам Аттила стал с гуннами в центре, на левом крыле поставил готов, под начальством их вождя Валамира, а на правом – короля Ардарика с гепидами и прочими подвластными народами. Аэций принял начальство над левым крылом, где у него были римляне; против готов Атиллы поставил своих готов, галльских, под начальством Теодориха, а в центре остальных союзников: франков, бургундов, алан и других. По всему было видно, что Аттила имел намерение броситься с гуннами на римлян и в случае неудачи дать время своим слабым крыльям перейти в отступление; Аэций же готовился своими более сильными крыльями отрезать самого Аттилу от его флангов. Между войсками находилось возвышение, покатое в обе стороны, – и к стороне гуннов, и к стороне римлян. Аттила послал часть своей конницы занять это возвышение; Аэций приказал своим готам прогнать ее прочь, что они тотчас выполнили. От этой маленькой неудачи гунны еще больше упали духом. Тогда Аттила собрал всех своих вождей и сказал им: «Вы, победители Вселенной, не смотрите на эту тучу народов: между ними нет согласия! Они нас трусят. Поглядите, они хотят занять высокое местечко, но оно не спасет их. Все мы знаем, как бессильны римляне, им тяжела пыль, что подымают копыта лошадей. Гунны! Докажите свою храбрость, докажите доброту вашего оружия: пусть и раненный ищет убить врага, пусть невредимый упьется его кровью! Смерти не бойтесь! Кому назначено жить, того не зацепит стрела, а кому назначено умереть, тот умрет и во сне. Я первый брошу копье. Разве вы можете спокойно глядеть, когда сражается ваш царь?». И тогда началась битва, жестокая, беспощадная. Такой битвы не бывало ни прежде, ни после и называется она «битвой народов».