Когда наследственные земли Карла Великого в конце IX века опять соединились в одних руках, то народы Запада надеялись, что единая власть даст им желанный мир и спокойствие. Однако их ожидания не сбылись: император Карл, по прозванию Толстый, был бессилен. Над его войсками, высылаемыми с берегов Рейна, из Франции и Италии норманны просто смеялись: «Зачем вы пришли? Вам, верно хочется, чтобы мы опять вас навестили. Мы так и сделаем». Это говорили смелые вожди викингов. Карл Толстый не сумел иначе справиться с врагами, приказал тайно убить одного предводителя, по имени Годфрид, которого он сам поселил на Рейне и отдал ему в замужество свою племянницу Гизеллу. Все норманны, до которых дошла весь о коварном убийстве Годфрида и прочих земляков, озлобились чрезвычайно и поклялись отомстить императору. Более 700 судов из разных стран собрались на Сене и покрыли эту реку на 15 верст; на судах помещалось около 40 тысяч воинов. В последних числах ноября 885 года норманнский флот стал возле Парижа. Тогдашний Париж стоял собственно на островке Сены, а на берегах были лишь предместья, где среди пастбищ и лугов стояли разбросанные монастыри. Защищенный двумя рукавами город окружали стена и башни, эти башни прикрывали мосты, перекинутые на оба берега. Во главе защитников стояли такие храбрые люди, как граф Эвдо и парижский епископ Гослин, а полчищами норманнов предводительствовал король Зигфрид. Он просил, чтобы его пропустили вверх, обещая не наносить вреда городу. Храбрые защитники отвечали, что они не допустят разорения государства. Норманны, взбешенные отказом, на другой же день напали на одну из башен. Бой продолжался целый день, и только к вечеру норманны удалились, унося за собой убитых. На следующий день они возобновили нападение: пускали стрелы, бросали при помощи пращей и особых метательных машин большие камни, пробивали деревянные укреплении дротиками. Не видя успеха, они сделали из сырых кож крыши и, подбегая под этими крышами к башне, стали ее подкапывать. Сверху на них лили кипящее масло, воск, смолу.
Норманны отступили, чтобы взять дубинки и стали ими разбивать каменную стену. Они уже пробили порядочное отверстие, как вдруг сверху на них упала груда камней, которыми завалило 60 человек; прочие отступили. Тогда норманны пытались зажечь башню, так как вверх ее был деревянный. Они натаскали огромную поленницу дров и зажгли ее. На счастье французов пошел проливной дождь и спас их от беды. Так они нападали и оборонялись с одинаковым упорством до самого декабря. С наступлением холодов и длинных ночей, норманны позволили себе отдых; многие оставили стан и ушли на грабежи, пробравшись через горы и реки до окрестностей Реймса. Король молчал, Папа только печалился о бедствиях защитников, а вся Франция с тревогой смотрела, чем кончится эта осада. В норманнском стане вдруг закипела деятельность; готовили две крытых телеги неслыханной величины, каждая о 16 колесах и для помещения 60 человек, сверху их прикрыли воловьими кожами. Кроме этих телег, делали щиты, стрелы, приготовляли разные машины. В исходе января война возобновилась. Все ночи норманны стояли у подножия стены и забивали глубокие рвы трупами людей и зверей, деревьями, землей, камнями и чем попало. Сверху защитники ничего не видели, кроме расписанных щитов; тучи стрел и камней по-прежнему осыпали их с утра до ночи. Только твердость и неустрашимость предводителей да неусыпная бдительность городской стражи пока спасали Париж, но много значило и то, что норманны не умели вести осаду. Они привыкли брать город хитростью или штурмом. Их неуклюжие телеги остановились на дороге, их лошади и возницы были перебиты стрелами, точно также их осадные машины, которые они притащили с большим трудом, были перепорчены камнями или ударами бревен, обитых железом. Норманны придумали новое средство: нагрузили две барки бревнами, прикрыли их сверху сухими дровами, потом зажгли и пустили вниз по течению, прямо на оба моста. В Париже зазвонили во все колокола, что означало большую неприятность. Набожные люди бросились в церкви к мощам, более же смелые побежали на мосты. Норманны стояли густыми толпами на берегу и с радостью слушали звон колоколов, звуки рогов, крики защитников, вопли женщин и детей – все признаки большой тревоги. Как бы в ответ, они колотили в щиты и ждали последней минуты. Граф Эвдо и епископ Гослин, во главе граждан, работали без устали;