Торговые города Средиземного моря собрались как-то и выслали морскую силу против сарацин, но их никто не поддержал – дело ничем не кончилось. А между прочим, положение христиан еще более ухудшилось, когда Сирия и Палестина из-под власти арабов перешли во власть турок. Это бедное племя жило в палатках и переходило с места на место, кочуя около берегов Каспийского и Аральского морей. Турки питались молоком своих коз, дикими яблоками, грушами, кореньями и тем, что было под рукой. У них не было настоящего Отечества – жили там, где находили хорошие пастбища, где паслись их лошади и козы. Но в тоже время они были храбрыми, любили войну: падки к грабежу и хищничеству. Никто на Востоке не ездил так хорошо верхом, как турки, никто так хорошо не владел копьем и не стрелял из лука, как эти кочевники. Стрельба с лошади была их любимым занятием, причем они забрасывали свои пики за плечо.
В XI столетии турки приняли магометанскую веру и подобно арабам устремились на покорение мира. Воинственное племя без труда завоевало Малую Азию, Сирию и Палестину. Ни арабы, ни греки не могли сломить их дикого мужества. Каждый турок носил копье с надписью своего имени и клялся заставить уважать это копье, а предводитель посылал в орду только свой лук, и этого было достаточно, чтобы вся орда поднималась, как один человек. В бою они располагались по ордам и семействам. Наступали в беспорядке, толпами, без передовой и тыльной стражи. Всадники, действуя в одиночку, вызывали противника и начинали отдельные схватки. Потом схватывались кучками и, наконец, вся их армия бросалась на противника. Она – как морская волна – то набегала, то отливала, пока не кончится бой. От одного перса турки научились окапывать свои лагеря, но атаку и оборону укрепленных мест они долго не умели вести. Потом уже у них появились мечи, латы и разные приспособления в боевом порядке – в виде авангарда и резервных частей. Турки любили прибегать к засадам: притворно побегут, а засадные части перекроют дорогу. Когда неприятель обращался в бегство, они, как и арабы, следовали за ним по пятам, истребляли всех до последнего человека. В нравах турок замечалась хитрость, коварство, на их обещания нельзя было полагаться. И вот эти-то кочевники в самой грубой одежде, обернутые войлоком, на лошадках с деревянными стременами, с самым скудным вооружением, в течение каких-нибудь десяти лет стали господами, сделались хозяевами богатых стран, густонаселенных, знакомых с наукой, с искусством. В 1084 году они взяли даже Антиохию, богатейший город на Востоке, принадлежавший до сих пор грекам. Незнакомые с торговлей и земледелием, турки разрушали города и продолжали вести кочевую жизнь: жили в палатках, их кони и козы бродили между развалами. Но завещание Пророка они соблюдали свято и, наследуя земли арабов, унаследовали от них ненависть к иноверцам. И они считали бой за веру и смерть в бою – за лучшую дорогу к вечному спасению. По закону каждый турок должен был идти на войну, за исключением детей и безумных, даже старики, женщины, больные и слабые должны помогать в защите. Таковы были новые враги христиан, совсем дикие, склонные к насилию и к тому же страшно жадные. Все это скоро испытали на себе бедные богомольцы.
Однажды между простыми богомольцами появился человек, которого они стали замечать. Звали Петром Пустынником, родом француз, незнатного происхождения, но имел большой ум и теплую душу, отзывчивую к страданиям ближних. Напрасно он искал счастья в жизни, ему были немилы ни наука, ни семья, ни звание воина, ни духовный сан. И он ушел в пустыню, где вел жизнь строго подвижника. Он поступил так, как поступили тогда и многие другие, даже более богатые и знатные, также искавшие спасения души. Князья оставляли свои земли и шли в монастыри, чтобы быть ближе к Богу; монахи вовсе покидали монастыри, где шум мирской жизни казался им еще страшнее. Как и Петр Пустынник, они уходили от мира, пребывали в посте и молитве, пока их не осеняло благодатное просветление. И Петр Пустынник скоро почувствовал в себе силу к проповеди, к поучению народа. Когда он говорил, то его слова проникали в душу и приводили в трепет сердца. Бедный отшельник, без почтенного звания, без денег стал велик силой своего слова и делал то, что хотел. Его сердце обливалось кровью при виде жестокостей и насилий мусульман. Он кипел весь гневом, когда слышал рассказы о страданиях христиан или когда сам видел поругание христианской святыни. Он задумал об освобождении Гроба Господня и пошел к иерусалимскому патриарху. Это был белый как лунь старец, переживший много бед на своем веку. Между ними началась задушевная беседа. Когда Петр Пустынник со слезами и дрожащим голосом спросил: «Нельзя ли положить конец страданиям христиан?», то патриарх ответил: «Плач, печалься, сын мой; но не в твоей власти помочь нам. Разве ты не видишь, что Господь отвратил от нас свое милосердное око? Вся Азия в руках мусульман. На земле нет силы, которая вызвала бы нас из рук неверных».