Крестоносцы расположились вокруг города полукружием, причем восточная сторона, от Масличной горы, осталась не обложенной, по недостатку войск. Через несколько дней они сделали попытку взять город штурмом без всяких приготовлений, рассчитывая на воодушевление. Приступ отбили и с большими потерями. Пришлось приступить к правильной осаде, а между тем в окрестностях Иерусалима нельзя было достать ни припасов, ни фуража, ни материала. Трудности осады испытал еще Тит, тысячу лет назад. А тут новая беда: настало знойное время, Кедронский поток пересох и лошади крестоносцев погибали сотнями, заражая трупами воздух. Войско страдало от жажды, голода, пуще всего от несогласий. Из генуэзского флота, отправленного на помощь крестоносцам, уцелел только один корабль – прочие захватили арабы. Положение крестоносцев становилось отчаянным. К счастью, на уцелевшем корабле находилось несколько искусных инженеров. Когда удалось достать леса, эти инженеры помогли построить штурмовые лестницы и сделали две большие подвижные башни. С того же корабля доставили войску хлеб, вино и зелень.
Так как арабы делали частые вылазки, то крестоносцы решили занять и Масличную гору, причем удалось захватить в плен двух знатных сарацин. Он них узнали, что в Иерусалиме со дня на день ожидают из Египта подкреплений. Столь близкая опасность и одушевление христиан побудили предводителей ускорить нападение.
Накануне избранного дня войско в процессии обошло вокруг Иерусалима. Впереди с дарами и песнопениями шло духовенство, потом предводители, а сзади – длинной вереницей – все войско. Шли босиком, но вооруженные по случаю нападения. В тот же день воины исповедали грехи и причастились Св. Тайне.
14 июля, на рассвете, начался штурм. Выпустив по защитникам облако стрел и камней, крестоносцы бросились на приступ, гарнизон мужественно оборонялся. Арабы, прикрывши стены мешками с соломой, стреляли по машинам зажигательными стрелами, скатывали на христиан бревна, обломки скал. Нападение было отбито.
Но следующий бой возобновился с прежним упорством. И в крепости, и за крепостью понимали, что настал решительный час – жить или умереть. Наступал полдень, бились уже 7 часов, а крестоносцы нигде не имели успеха. Уже вожди думали об отступлении, но в тот самый час, когда Спаситель окончил некогда на кресте свои страдания, наружная западная стена со стороны холма Везефы была проломлена. Башню удалось сейчас же передвинуть ко второй стене. Искусное действие стрелков с платформы этой башни и пламя зажженных мешков прогнали арабов со стены. Готфрид приказал опустить с башни подъемный мост и сопровождаемый братом Евстафием, первый вступил на стены Святого города. Ворота Св. Стефана были открыты, и крестоносцы с криками: «Так Богу угодно!» – ворвались в город. С другой стороны, защитники Давидовой башни, устрашенные успехом христиан, сами открыли ворота дружинам французов. Страшное мщение постигло всех арабов и евреев, доживших до этого часа: в исступлении ненависти христиане не щадили ни пола, ни возраста; сожгли мечети, синагоги и школы, в которых надеялись найти спасение старцы и женщины. Они даже казнили защитников Давидовой башни, сдавшихся на условии. От 70 тысяч жителей осталось столько, сколько было необходимо для погребения убитых.
Только что христианские вожди покончили с избранием Готфрида Булонского владетелем Иерусалима, или «защитником Гроба Господня», как узнали о новой опасности. Египетский полководец Афдал вступил в конце июля в Сирию и грозил разрушить Святой город. Под Аскалоном, на два дня пути от Иерусалима, Афдал присоединил к своим эфиопам несколько арабских орд и рассеянные толпы турок, так что у него составилась армия в 140 тысяч человек.
Угрозы Афдаля так воодушевили христиан, что они, несмотря на свою малочисленность, решили сразиться с неверными. Почти все вожди и рыцари отправились босыми ногами ко Гробу Спасителя, горячо помолились и после причастия повели войска к Аскалону. Неприятель нарочно распустил по дороге свои стада, в надежде завлечь христиан грабежом. Но в войсках был на этот раз строгий порядок: никто, под страхом отлучения от церкви, не смел бросать во время похода ряды, и крестоносцы продолжили движение, нигде не останавливаясь. От пастухов они узнали, что неприятель впереди, на 5 часов пути. Скоро христиане вступили в обширную равнину, с правой стороны у них – морской берег, а немного дальше – Аскалон; с левой – горы, впереди за ручьем Сорек – египетская армия. Утром, как только показалось жгучее солнце Сирии, в христианском лагере началось движение. Войска тихо двинулись через речку Сорек и перестроились в пять боевых колонн. Готфрид взял вправо, к Аскалону, чтобы отрезать оттуда помощь. Раймунд остался на левом крыле, оберегая фланг, а три средние колонны пошли прямо на врагов. Афдал только что приготовился к бою. Его линии войск имели вид вогнутой дуги, на правом фланге которой стали турки, на левом – мавры и эфиопы, в центре – египтяне, а впереди – неприятельская пехота, с луками и проволочными бичами. Смелое движение крестоносцев изумило Афдаля, его смутило и то, что позади христиан поднимались облака пыли, точно шли большие резервы, а это был их же скот. Легко вооруженные мавры и негры, ставши на колонны и прикрывшись щитами, осыпали стрелами боевые колонны, потом они схватились за бичи и ударами этого страшного оружия, которое пробивало панцири, ломало щиты и убивало лошадей, остановили наступление.