Укрепленный замок, или крепость
Еще со Средних веков его часто путают с дворцом, однако необходимо тщательно различать их как в истории реальной, так и в истории мифа. Дворец обладает двумя характерными особенностями, которые отличают его от укрепленного замка. Прежде всего, он – обиталище королевское или, по крайней мере, княжеское, тогда как в укрепленном замке живет простой сеньор, даже в том случае, если замки, подобно простым сеньорам, могли строить и короли, и из двух характерных функций замка – военной и жизнедеятельной – на дворец переходит главным образом вторая, тогда как первая остается характерной чертой крепости.
Крепость тесно связана с феодализмом, и ее часто повторяющийся образ в европейском имагинарном подтверждает, что феодальная эпоха и ее система с X века до французской революции были фундаментальной стратой европейских материальной культуры, социальных отношений и символики. В целом можно проследить медленную, но постоянную эволюцию укрепленного замка, от функции защищенной крепости до роли жилища. Крепость была тесно связана с военной активностью, и тем показательнее, что ее трансформация решительным образом вырастала из технической революции XIV–XV веков, когда появилась артиллерия. Стены крепости больше не могут устоять против пушек, и замок постепенно превращается в реликт, символ, в руины, вызывающие у многих ностальгию. Но если иметь в виду интересующий нас сейчас длительный период Средних веков, можно предложить хорошее определение укрепленного замка: это «жилая» крепость.
Сначала, в X–XII веках, крепость возникает в двух формах: в Северной Европе в виде башен и неприхотливых укрепленных жилищ, возведенных на природных или насыпных возвышенностях, – это крепость на холме; в Южной Европе такой ранний замок предпочитали возводить на природных возвышенностях или в гористых местностях, то есть на скалах. Вопреки тому, что иногда пишут, замки на холмах и на скалах строились вовсе не главным образом из дерева: с самого начала крепость возводится из камня и, как и собор, является свидетелем возвращения и возвышения камня в Средневековье. Вообще говоря, замок, как и монастырь, неотделим от окружающей его природы. Замок укоренил феодализм в самую почву. В этом его отличие от кафедрального собора, встроенного – хотя и в доминирующей роли – в глубь города и вступающего в отношения с природой лишь тогда, когда романтическое имагинарное, как мы уже видели, сравнивает его с лесом. В противоположность ему замок, даже при том, что в некоторых районах Европы он возводился прямо в городе, например в Нормандии (Кан), во Фландрии (Гент) и особенно часто в Италии, остается связанным с сельской местностью и еще теснее – с природой. Он представляет собой феодальное единство пространственной системы возводимого строения, как в реальности, так и в европейском имагинарном.
Развитие замков на холмах приводит в XI–XII веках к возведению крепостей, которые останутся в европейском имагинарном как визуальные образцы укрепленного замка. Это прежде всего главная башня – донжон (слово, произошедшее от dominionem, место, принадлежащее сеньору), и его этимология ясно указывает на то, чем был в своей основе укрепленный замок – центром управления. Право укрепления и, стало быть, возведения укрепленного замка было королевской прерогативой. Но в том и состоит одна из характерных черт феодализма – он лишал королевскую власть ее привилегий в пользу сеньоров. Кастеляны, которым замки сперва доверяли монархи, быстро становились их хозяевами. И когда пошел обратный процесс, когда короли и принцы принялись заново овладевать этими замками – это превратилось в длинный и знаменательный эпизод феодальной эпохи, наступивший после того периода, который Жорж Дюби назвал временем «независимых округов под управлением кастелянов», с начала XI до середины XII века. Герцоги Нормандские, короли Англии, графы Барселонские, короли Арагонские с легкостью отвоевывали власть над замками у их собственной аристократии, а вот борьба первых королей из династии Капетингов против кастелянов Иль-де-Франса в XI–XII веках была долгой и трудной.