12 января 1915 г. нашему Дагестанскому полку было приказано задержать неприятеля по дороге между деревнями Седова и Боберка. Нашими двумя пулеметами командовал прапорщик Янковский 9-го уланского Бугского полка (он имеет полный Георгиевский бант). В то время как двигался неприятель, один из наших пулеметов стоял в стороне, непрерывно обстреливая его фланг, чтобы воспрепятствовать обходу. Мой же пулемет все время должен был выезжать на дорогу, чтобы отражать наступление противника. Несмотря на сильный неприятельский огонь, мы сумели удержать дорогу в своих руках почти на целый день. Всех нас представили к наградам, я получил Георгиевский крест 3-й степени, кроме того по статуту награжден производством в артиллеристские унтер-офицеры.
27-го марта 1915 г. 148-й пехотный Каспийский полк занимал позиции около города Залещики на р. Днестр. Мы же стояли в городе Чертково в 21 версте и служили резервом. Неприятель большими силами пытался отбросить наши части и сумел наполовину разбить окопы каспийцев, причем сбил их два пулемета. Ночью экстренно вытребовали нас на смену. Мы немедленно прибыли в окопы и, несмотря на сильный неприятельский огонь, установили в разрушенных окопах свои пулеметы. Неприятель все время упорно обстреливал нас орудийным огнем, освещая наше расположение ракетами. Однако мы стойко держались на занятых нами местах, не открывая до поры до времени своего огня. Рано утром австрийцы решились было пойти в атаку. Но их попытка не увенчалась успехом, так как наши пулеметы почти сразу же отразили их. Через некоторое время они снова пытались повторить свой натиск, но и на этот раз наши пулеметы не допустили их. Я все время находился за старшего у пулеметов, за что меня и наградили Георгиевским крестом 2-й степени.
29-го мая 1915 г. мы стояли под деревней Жижава на берегу Днестра. Ночью было обнаружено на противоположном берегу реки присутствие неприятеля, который к утру начал переправу. Я был с одним пулеметом и, видя наступление австрийцев, самостоятельно распорядился открыть огонь. Однако одного пулемета оказалось мало, чтобы предупредить намерение противника и пытаться задержать его переправу. Быстро взвесив положение дел, я тотчас же дал знать команде нашего другого пулемета, который немедленно прибыл ко мне и сразу же открыл огонь. Но два пулемета против массы врагов оказались бессильны, несмотря на их непрерывную работу. Пришлось уведомить и другие части о переправе неприятеля через реку на наш берег. Австрийцы все время осыпали нас артиллеристским, пулеметным и ружейным огнем, но мы, не смущаясь этим обстоятельством, не прекращали стрельбы из пулеметов, способствуя этим задержке неприятеля, пока не получили приказания отступить, что выполнили под натиском преследовавшего противника без потерь в личном составе. За это дело я был награжден Георгиевским крестом 1 — й степени, а 4-го августа того же года произведен в артиллеристские кондукторы».
Скромное повествование Бондаря лишний раз наглядно показывает нам доблесть и мужество русского солдата, всегда готового исполнить свой воинский долг перед Царем и Родиной, невзирая на грозящие ему опасности.
36-го пехотного Орловского полка подполковник Федор Федорович Тютчев
24 февраля 1916 г. в газете «Новое Время» появилось скорбное объявление о скоропостижной смерти в г. Бердичеве полковника Ф.Ф.Тютчева, заслужившего в годы войны Георгиевское оружие и чин полковника. Федор Федорович был не только примерным офицером, но и талантливым писателем, он умел совмещать служение Царю и Родине словом и делом, в строю и на литературном поприще.
Обстоятельства совершения подполковником Тютчевым своих подвигов он, по просьбе друга, описал собственноручно в одном из последних писем.
«Дорогой друг, Василий Яковлевич!
Ты все пристаешь ко мне, чтобы я написал тебе, как и за что получил я награды, и пишешь, что радуешься так, как будто эти награды получил ты сам. Сердечное спасибо за твои неизменно дружеские чувства, но прошу тебя не думать, что я и в самом деле герой. Ничуть не бывало. Я не больше герой, как десятки тысяч наших офицеров, и только исполнил, как умел, свой долг, и если меня нашли достойным так щедро наградить, то это я приписываю исключительно счастливому для меня случаю. Но раз тебе уж так хочется знать о «моем геройстве», как ты пишешь, то вот тебе вполне правдивое и неприкрашенное повествование, из которого ты сам увидишь, как во всех моих действиях было мало настоящего геройства.