Их дружной работе я обязан тем, что нам удалось с меньшими силами выбить сильнейшего неприятеля из хорошо укрепленных позиций и обратить его в паническое бегство.
В сравнении с достигнутым нами успехом, потеря в моем батальоне была очень невелика, всего убитыми и ранеными до 60 человек.
За это дело я был награжден Георгиевским оружием (ст. 112, п. 2 Статута).
О дальнейшей моей службе в Орловском полку я распространяться не буду; пропускаю подробности перевода моего в конный пограничный полк, совершившийся 20-го февраля 1915 г., и о том, как я участвовал в рядах этого полка в лихом набеге командира Конного корпуса графа Келлера на Буковину, в котором наша доблестная кавалерия — гусары, казаки и уланы, соперничая в храбрости и удали, совершали легендарные подвиги.
Расскажу только о деле 2-го июня, за которое я получил чин полковника.
В ночь с 7-го на 8-е июня я был послан с двумя сотнями пограничного полка в прорыв между двумя пластунскими батальонами, на смену двум сотням 10-го Донского казачьего полка.
Моя задача была, заняв густую опушку леса, расположенного перед шоссе, ведущим к селениям Ржавенцы и Баламутовка, удерживать австрийцев, если они, теснимые с левого нашего фланга пластунами, перейдут в наступление в направлении леса, с целью прорвать наше расположение.
Селение Ржавенцы лежало прямо перед моей позицией, а Баламутовка — значительно правее, укрытое складками местности. Оба селения были сильно укреплены рядом окопов и проволочных заграждений. Еще задолго до рассвета, 8-го июня наша артиллерия начала громить Ржавенцы, нанося австрийцам сильный урон. Когда же совсем рассвело, я увидел далеко внизу пластунские цепи, быстро продвигавшиеся левее крайних окопов неприятеля впереди Ржавенец. Почти одновременно из ближайших окопов густыми цепями показался неприятель, намеревавшийся, по-видимому, войдя в лес, в свою очередь взять во фланг наступавших пластунов. По всей вероятности австрийцы предполагали, что лес занят русскими, так как наступая, открыли усиленный ружейный огонь, но все их пули ложились в полгоры ниже наших окопов.
Всего австрийцев наступало не менее батальона.
Подпустив их на довольно близкое расстояние, я дал знак открыть огонь.
Пограничники стреляют метко и очень скоро австрийские цепи принуждены были отодвинуться назад. В это время почти в тылу их затрещали выстрелы обошедших их пластунов, а на шоссе показались в конном строю сотни 10-го Донского казачьего полка. Австрийцы дрогнули и, бросая свои окопы, начали группами быстро отходить по направлению к Баламутовке.
При отражении мною австрийской атаки, проявили особую энергию командир сотни Губер и младший офицер поручик Шабельский, мужественно и хладнокровно управлявшие огнем своих сотен.
Вот и все, что тебя, мой дорогой друг и товарищ, интересовало. Сознайся, ты ожидал большего и будешь сильно разочарован, но что делать: из желания доставить тебе удовольствие не мог пуститься на выдумки.
Затем до свидания. Остаюсь горячо тебя любящий друг Ф.Тютчев».
К этому письму для биографической полноты необходимо добавить следующее: покойный много писал под псевдонимом «Эфтэ»; он был сыном известного писателя Тютчева. По окончании Тверского кавалерийского училища вышел в лейб-драгунский Московский полк в 1881 г., но скоро оставил службу, увлекшись славой, которую прочили ему на литературном поприще. Он был сотрудником многих изданий, но в 1888 г. из запаса поступил вновь на военную службу, в Пограничную стражу.
Во время русско-японской войны поступил в Забайкальское казачье войско, есаулом отбыл всю кампанию частью в отряде генерала Мищенко, а некоторое время в штабе Главнокомандующего ординарцем. Он заслужил боевые награды, до ордена Святой Анны 2-й степени, Святого Владимира 4-й степени с мечами включительно, и чин войскового старшины.
По окончании войны возвратился обратно в Пограничную стражу и был одно время в Новороссийске.
С начала этой войны Ф.Ф.Тютчев находился в тылу, но это его не удовлетворяло, и по просьбе его он был прикомандирован к доблестному пехотному Орловскому полку, в рядах которого и заслужил Георгиевское оружие.
Когда же стали формировать из частей пограничной стражи Конный полк, Федор Федорович перешел туда и служил с великим отличием, пока недуг не свалил его.