Присутствовали на празднике также Сказка, Светофор и Феникс. Сказка обняла, и, поздравив с днём рождения, повесила ему на шею амулет на плетёном кожаном шнурке — блестящую латунную монету с руническими знаками. Она сказала, что этот амулет приносит удачу и оберегает от злых сил. Феникс подарил книгу с рассказами Джека Лондона.
Светофор взлохматил ему волосы и прижал к себе.
— Эх, совсем большой стал, мишка-металлист, — он улыбнулся и вручил ему подарок. Это оказалась стальная кружка с рельефным изображением широкой медвежьей морды. Панк поздравил его с днём рождения и пожелал не унывать и радоваться жизни, а после пустился в воспоминания о том, каким был Рамси, когда только пришёл в тусовку: застенчивый домашний ребёнок, который полными восхищения глазами, смотрел на открывшийся перед ним таинственный мир. Рамси засмеялся: он чувствовал себя немного смущённым. В то же время было здорово погрузиться в реминисценцию недавних лет. Светофор говорил с добродушной улыбкой, и у него на душе стало тепло от того, что в этом кругу его всегда принимают радушно. Эти ребята были его настоящей семьёй. И порой он думал, что дом вовсе не место, а люди, с которыми тебе хорошо.
****
На следующий день Рамси встал пораньше. Он поехал домой, чтобы подготовиться ко дню рождения. Хотя он и праздновал два дня подряд, но именно сегодня наступило шестнадцатое июня, и ему исполнялось шестнадцать лет. Он решил немного порадовать себя и купить подарок на заработанные деньги. В общем-то, он собирался накопить на новый телефон, поэтому много тратить не стал и ограничился сувенирной зажигалкой с символикой группы «Rammstein».
После того, как он встретил Теона на автобусной остановке, они пообедали в кафе и вернулись домой. Когда Рамси задул свечи на торте, Теон вручил ему подарок. Это оказалась именно та книга о мировом художественном искусстве, которую он хотел купить ещё зимой. Он, наверное, говорил об этом, а друг запомнил. Он от души поблагодарил Теона, подарок оказался действительно неожиданным.
После того, как они закончили чаепитие, Теон спросил, что они будут делать дальше. Рамси составил в мойку грязные тарелки и кружки и включил воду.
Теон подумал, что если бы у них дома была посудомоечная машинка, то он бы в жизни к раковине не подошёл. Но она, к сожалению, сломалась много лет назад, а на новую отец не стал тратиться — он ведь, практический никогда посуду не мыл, и ему как-то по боку были нужды других домочадцев. А раз уж сестра готовила, то все труды по мытью посуды доставались Теону. Короче говоря, он страдал больше всех.
— А что посудомойка сломалась? — сделал вывод он.
— Нет. Отец не любит, когда тарелки грязные в раковине стоят, — спокойно пояснил Рамси.
— Ты чего? Он же не придёт, — Теон даже растерялся. Рамси отца не видел несколько месяцев, а отвыкнуть от правил установленных им так и не мог.
— А … да, я и забыл, — Рамси замер, так и не поставив тарелки в сушилку. Потом всё же закончил своё занятие и обернулся к Теону.
— Я хотел показать тебе кое-что.
****
Рамси привёл его к набережной. У самого моста они спустились вниз на песчаную отмель. По железным скобам, что располагались на опорах моста, без особого труда забрались наверх, туда, где на уровне пятого этажа находился широкий каменный выступ около двух метров в длину. Когда они поднялись на самый верх, и Теон глянул на плещущуюся внизу реку — душа у него ушла в пятки. Если свалиться вниз, костей точно не соберёшь. Рамси поймал его испуганный взгляд с усмешкой.
— Прекрасное место, чтобы свести счёты с жизнью.
— Да уж, лучше и не найти.
Рамси сел на край выступа, и свесив ноги вниз, поглядел в воду. Теон осторожно опустился рядом, но старался держаться поближе к быку, поддерживающему мост, и даже прислонился к нему спиной.
— Я детстве представлял, как будто я принц Персии, ну, знаешь игра такая — пояснил Рамси. — Любил по крышам лазать, по стройке заброшенной шастать, и однажды нашёл это место. Здесь потрясающий вид. И это вроде как тайное место о котором никто не знает, — шёпотом закончил он.
Теону пришла в голову мысль, что его дядя Эурон был прав, когда сказал: «Эти грёбанные дети вечно лезут, куда не следует!» — он выразился несколько иначе, но смысл был именно такой. Он вспомнил случай предшествовавший этой дядиной фразе, и рассказал Рамси о своём детском приключении.
Теону на тот момент стукнуло двенадцать, и они всей семьёй гостили на ферме у дядя Виктариона, дядя Эурон также приехал со свой старшей дочерью. В деревне находилось старое аббатство, расположенное на высоком холме. Оно давным-давно пустовало и подлежало реконструкции, чтобы в последующем привлечь редких туристов. А пока что, нависало огромным и суровым призраком былых времён над раскинувшимися внизу, полями и фермами. И все малолетние искатели приключений жаждали оказаться внутри древнего монастыря.
Однажды и Теон под покровом ночи тайком улизнул из спящего дома, и присоединился к компании деревенских мальчишек. Ватага из десяти сорванцов, возрастом от восьми до двенадцати лет бесшумными тенями скользила по сонным тихим улочкам. Едва ребята отдалились от деревни, как тут же компанию обуял шум и гвалт, мальчишки смеялись, и подбадривали друг друга историями о призраке чёрного монаха, что бродит по аббатству, так и не найдя покой.
Поднявшись на холм, мальчишки, подсадив друг друга, перебрались через поставленный строителями, забор, и бродили вокруг монастыря в поисках возможности проникнуть внутрь. Теон помнил, что посветив фонариком в окно и приникнув к витражному стеклу, разглядел внутри величественную трапезную с огромным, простирающимся почти на всю залу, столом и ровными рядами деревянных скамей, а также старинные фрески на стенах с изображениями святых великомучеников. Одному из младших мальчишек так не терпелось проникнуть в монастырь, что он кинул в высокое стрельчатое окно камень. Стекло разбилось с прорезавшим тишину ночи звоном. Осколки блеснули в лунном свете, словно рассыпанные кем-то в спешке леденцы. На шум примчался высокий худой старик, сотрясающий воздух полированной крепкой тростью, да его спутник: брехливый кудлатый пёс. Дети бросились в разные стороны, но двоим замешкавшимся сторож всё же прошёлся по спине тростью, а одного схватил за ухо и позже отвёл к родителям. Теон стыдливо порадовался, что не оказался на их месте и в два счёта перемахнул забор; у страха глаза велики, и ему казалось, что он слышит за спиной тяжёлую поступь старика, да жаркое дыхание собаки. Он припустил во весь дух домой, и, отдышавшись только у порога, проник в свою комнату через окно. Он скинул на пол перемазанные в траве и земле штаны и куртку, и завалился в постель.
Наутро, вся деревня знала о малолетних вандалах и возмутителях спокойствия, надругавшихся над древним памятником архитектуры. По крайней мере, таким образом, преподнёс эту историю сторож. Теон радовался, что его не застигли на месте преступления, но по его чумазому лицу и грязной одежде, которую он не удосужился спрятать, отец обо всё догадался, и ему крупно влетело. Конечно же, его отругали, так, что дым повалил из ушей, а из осудительной речи отца, он почерпнул много новых бранных слов. На оставшуюся часть лета его наказали комендантским часом, и к восьми вечера он должен был быть дома. Впрочем, отец не продержал своё слово и недели, и Теон спокойно болтался на улице, сколько ему заблагорассудится.
Дядя Виктарион порой пытался приструнить его после отъезда отца, но Теон прекрасно знал, что стоит извиниться и немного поныть, как дядина строгость тут же давала слабину, а проделки племянника оставались безнаказанными. Тётя тоже была добрейшей души человеком, и всяческий сочувствовала мальчишке так рано оставшемуся без матери. Всегда старалась окружить его заботой, приголубить и приберечь лишний кусок пирога. Теону всё сходило с рук, а единственный, кто мог бы призвать к порядку мальчишку, был недавно освободившийся из тюрьмы, дядя Эурон. Рука у дяди была тяжёлая, а характер нервный, и честно говоря, Теон его побаивался. Тем более, что имелись прецеденты. В возрасте пяти лет, он с отцом и Ашей ездил к нему в гости. Теону было скучно, и он носился сломя голову по квартире. Опрокинул стеклянный журнальный столик, и тот разбился, усыпав ковёр разнокалиберными осколками. Дядя не сдержался и влепил ему оплеуху. Отец вышел на шум и, конечно, за него заступился. А с дядей Эуроном они крупно поссорились. Но Теон с тех пор, опасался разозлить дядю.