В последующие дни приходили какие-то люди, те же женщины из опеки и разговаривали с ним, осматривали квартиру, искали документы. На похороны его не взяли, и соседка ушла, оставив его одного. Он боялся, что она тоже больше не вернётся, и не отходил от окна глядя, на кружащиеся в свете уличного фонаря, снежинки. Его мать умерла, а он не испытывал ничего кроме стыда и жалости к ней. Наверное, он плохой сын, и она его, поэтому, никогда не любила.
На следующий день соседка отвезла его на кладбище, чтобы он мог попрощаться с матерью. Он стоял, глядя на невзрачный серый камень и фотографию черноволосой женщины на нём. Соседка отошла подальше, чтобы он мог сказать прощальные слова. Он чувствовал оглушающею пустоту внутри и ничего кроме.
— Прости мама, что испортил твою жизнь. Прости, что не любил тебя. Надеюсь там тебе хорошо, — он положил цветы, что до этого сжимал в руке, на припорошенный снегом могильный холм. Это всё, что он мог ей сказать. Слёз не было, и, развернувшись, он направился прочь.
Через пару дней соседка сообщила ему, что отыскался его отец, и он скоро приедет и заберёт его к себе. На прощание она подарила ему плюшевого медвежонка, что стал его лучшим другом на ближайшие годы.
По рассказам своей матери Рамси представлял отца иначе. Более любезным и дружелюбным, и более красивым, наверное. Отец оказался неулыбчив и скуп на слова. Его взгляд был пронизывающим и холодным. А от него самого, казалось, веяло арктическим ледяным ветром. Он оценивающе оглядел ребёнка.
— Ты, значит мой сын, — скорее утвердил, чем спросил мужчина. — Как тебя зовут?
— Рамси, — ответила за него соседка, видя, что мальчик смущён пристальным внимание отца.
— Сколько тебе лет? — поморщился на реплику женщины Русе, ведь вопрос он задавал не ей.
Рамси поднял вверх растопыренную ладошку, несмело глядя на отца из-за спины соседки.
— Ты что же немой? — схватил его за руку отец и поставил перед собой.
Рамси испуганно зажмурился и помотал головой. Он не привык общаться с незнакомцами. А сейчас ему предстояло произвести хорошее впечатление на отца, которого он видел впервые. От этого он только сильнее волновался.
— Что-то ты мелковат для пяти лет, — снова оглядев сына, заметил мужчина.
Он так же подумал, что стоит заказать тест ДНК, вдруг эта шлюха нагуляла ребёнка от кого-то другого. Как позже выяснилось, тест подтвердил его отцовство, и он забрал сына к себе.
****
Сначала Рамси был очень рад, что отец забрал его. Он старался изо всех сил угодить ему и заслужить его любовь и внимание. Ему нравилось, что отец совсем не пьёт, в отличие от матери. Но вскоре, познав его жестокий нрав, он убедился, что пьянство не являлось самым большим из зол.
Первые два года начальной школы пролетели быстро. До позднего вечера отец был на службе, а Рамси после уроков мог делать всё, что ему заблагорассудится. После школы он иногда гулял в парке, что располагался через дорогу от его дома. Там находилась большая детская площадка с множеством разных качелей, каруселей, горок и лесенок. Но в основном, он играл дома с новыми интересными игрушками, или смотрел по телевизору мультики. Жизнь с отцом качественно отличалась от его прежней жизнь с матерью. Но нашлось и кое-что общее, что объединяло обоих его родителей. Он так же словно являлся невидимкой и основную часть времени, отец его не замечал. Отец оказался строг, и похвалы от него ждать не стоило, зато наказания сыпались на его бедную голову, словно из рога изобилия. Мальчик хотел родительского тепла и поддержки, вот только его отец не являлся тем человеком, от которого это можно получить. Как бы ни старался Рамси угодить ему, какие бы успехи не проявлял в занятиях, он всегда оказывался недостаточно хорош. От отца можно было дождаться лишь пренебрежения и упрёков в лучшем случае, а в худшем жестоких наказаний и издевательств, но никак не ласки и любви.
Например, когда испуганный ребёнок прибежал к нему ночью, уверяя его, что в тёмной детской скрывается монстр, отец вместо того, чтобы успокоить его, лишь высмеял, и запер в тёмной кладовой до самого утра. И сколько бы он там не надрывался, так и не выпустил наружу. Утром насмешливо спросил: «Как же твои монстры тебя не съели?»
Рамси предпочёл больше не обращаться за помощью к отцу, надеясь только на то, что тусклый свет ночника защитит его от чудовищ. Со временем он смог побороть свой страх самостоятельно. Он придумал себе друга, ночного монстра, который оказался хоть и страшен на вид, но имел доброе сердце.
Однажды, когда Рамси уже исполнилось шесть лет, он соорудил кораблики из бумаг, что нашёл у отца на столе. Он вовсе не предполагал, что там какие-то важные документы, просто ничего другого ему в это время под руку не попалось, а поиграть в морское сражение хотелось немедленно. Он набрал полную ванну воды и запустил туда бумажный флот. Когда отец вернулся с работы и обнаружил пропажу документов, то был просто в ярости. Он отвесил сыну пару крепких затрещин, и потащил его в ванну, где до сих пор плавали злополучные кораблики. Он окунул его головой в воду, и держал так, пока он не начал захлёбываться, только тогда вытащил из воды и позволил вздохнуть. Всё это он сопроводил речью, что сын является никчёмным ублюдком, который только всё портит. После этого случая Рамси отчаянно боялся прогневать отца, и вообще страшился к нему подходить.
В новую школу он попал в самом конце февраля, и все дети в его классе уже были знакомы друг с другом, и он так ни с кем и не подружился, впрочем, это не очень его расстроило, ведь дома его ждала куча игрушек, в которые не скучно играть и одному. А друга он вскоре выдумал себе сам. Ужасный ночной монстр, которого звали Том-из-Тени, оказался прекрасным товарищем по играм, и превосходным рассказчиком страшных сказок. Жаль, что возможность общаться с ним предоставлялась только после захода солнца, и он совсем не выходил из дома.
Рамси порадовало то, что в новой школе оказался прекрасный музыкальный класс, и он выбрал дополнительным занятием именно музыку. Отец не стал возражать, главное, чтобы меньше болтался по улицам без дела. Первые годы Рамси занимался на пианино, а когда стал постарше, в пятом классе перешёл на ударные. Школа была куда богаче его предыдущей, где все семьи были примерно одного достатка, и здесь даже имелась своя обязательная школьная форма. Рамси иногда скучал по своему белому джемперу, к которому так привык, но отец выкинул все старые вещи. Он сумел только сохранить медвежонка, да книжку со сказками и фотографии, которые соседка тётя Джейн, запихнула в книгу.
В первом и втором классах оценок не ставили, а в третьем требования оказались выше, и учиться стало сложнее, да ещё и домашние задания начали задавать. И как он не старался, порой случались отметки С, но за каждую из них отец бил его ремнём, так, что красные и бордовые отметины надолго оставались на коже. Оценки В тоже подвергались порицанию. Хотя учёба давалась ему легко, наказания отца ещё больше подстёгивали улучшить результаты. Он всё ещё надеялся, что сможет заслужить отцовскую любовь. Начальную школу он закончил с отличием, в табеле стояли сплошные А, и не одной отметки В, и уж тем более С, но от отца дождался только фразы: «Можешь, же учиться, когда хочешь». Ни о какой похвале речи и не шло.
К девяти годам Рамси понял, что для отца он скорее является слугой, чем сыном, бесправным рабом, который должен беспрекословно выполнять поручения и на котором можно сорвать зло. Он не смеет рассчитывать на поблажки, не вправе ему возражать. Это было обидно и горько. Как бы он ни пытался ему угодить, всё оказалось напрасно, в конце концов, Рамси просто счёл это бесполезной тратой сил. Как бы хорошо он себя не вёл отец, всегда находил повод его обругать, или наказать. За разбитую тарелку, за помарки в тетради, за недостаточно учтивый тон, плохо выполненную работу по дому, (хотя Рамси всё сделал добросовестно). Отец просто считал его ни на что не способным идиотом, и не забывал ему об этом напоминать.