Рамси ухмыльнулся уголком губ.
— Ладно. И сколько мне гулять?
— Ну, не знаю… Пару часов, как пойдёт, — задумался Теон.
— Просто позвони мне, когда выпроводишь свою даму, — вновь усмехнулся Рамси. Его немало позабавил этот диалог.
— У меня нет твоего номера.
— Да, точно, — Рамси продиктовал ему цифры. И Теон забил номер в память телефона. Он перезвонил Рамси, и на звонке у него стояла какая-то хрень, по его мнению.
— Это что за мелодия? — спросил он тактично. Если он выкажет своё презрение его музыкальному вкусу, то Рамси, скорее всего, разобьет ему лицо об стол. Эти сатанисты такие опасные, когда дело касается их любимой музыки.
— Это песня «Rammstein» — «Spieluhr» называется.
— Я ничего не понял. На каком это языке? — Теон изучал французский язык, да и тот через пень колоду. Хотя, у этих рокеров и на английском ни черта не разобрать.
— На немецком. Это немецкая металл-группа, — терпеливо разъяснил Рамси.
— А о чём песня? — спросил Теон, чтобы поддержать беседу.
Рамси в школе изучал немецкий язык, и в отличие от Теона имел успехи.
— Мальчик притворился мёртвым, потому что хотел побыть в одиночестве. Хорошо притворился, его похоронили. Он в гробу играет со своей музыкальной шкатулкой и молит, чтобы его спасли. Песня так и называется — «Музыкальная шкатулка», — Рамси сохранил номер и отложил мобильник в сторону. Он с удовольствие поведал историю, представленную в песне. Эта была одна из его любимых песен.
— Мило, — натянуто улыбнулся Теон. Он решил, что в другой раз воздержится от вопросов о переводе текстов рок-групп. Мало ли, что ещё он может узнать…
========== Глава 19 ==========
В понедельник после обеда они столкнулись в комнате. Это был суматошный, сумбурный день, полный бессмысленной беготни.
— Я слышал, комендант завтра нагрянет с проверкой. И он, наверное, не будет рад, что ты стул разбил, — сообщил Теон, судорожно прибираясь в комнате.
— Будет тебе стул. Ты просто всё время ноешь! То ему стул подавай, то ему ножом угрожают, то шутки мои несмешные, — Рамси возвел глаза к потолку, давая понять, как же Теон его достал. А затем, развалившись на кровати, протянул руку к конфетам, которые углядел на столе.
— Их нельзя есть!
— Тебе что жалко? Я тебя угощал, — возмутился Рамси, так и замерев с протянутой рукой.
— Это для Эмили, она скоро придёт. И тебе пора свалить, — Теон положил ему на ладонь две конфетки, а потом вернулся к уборке. Он запинал обувь под кровать, а вещи, которые громоздились на стуле, запихнул в шкаф.
— Ладно, ухожу, — Рамси нехотя поднялся с кровати, и, развёрнув обёртку, отправил конфету в рот.
Обернувшись на пороге, добавил:
— Теон, не на моей кровати.
— Да, конечно, — пообещал Теон, оглядывая комнату, кажется, всё было в полном порядке и выглядело прилично. И пусть дверца шкафа толком не закрывалась, а покрывало свисало до пола, прикрывая завалы различного хлама под кроватью, но на первый взгляд вполне приемлемо. Эмили же к нему придёт не за тем, чтобы инспектировать порядок в комнате.
****
Рамси собирался выполнить своё обещание, и направился в кабинет труда. Раз уж он разломал этот, чёртов стул, то сам сделает новый. По крайней мере, он не хотел, чтобы Теон нудел целую вечность. Он изложил учителю свою просьбу, не вдаваясь в подробности. Мистер Клиган на скорую руку набросал ему чертёж, но не стал стоять над душой и отправился по своим делам.
Рамси долго вглядывался в схему, повертев её и так и эдак, но всё равно ничего не мог понять. Сказать прямо, в чертежах он ни черта не смыслил. Деревянные звери в его мире совсем не имели ничего общего с чертежами и схемами. Промучившись, минут двадцать, и отбросив бесполезный чертёж, он задумался о том, как вообще должен выглядеть этот проклятый стул. Предмет мебели, представший перед ним, казался поистине королевским, не стул, а настоящий трон. К сожалению, это всё было лишь в его воображении, а на практике мало что дало. Дурацкие деревяшки не желали складываться во что-либо, хоть отдалённо напоминающее нужный предмет мебели. Провозившись пару часов, он проклял Грейджоя и ненавистный стул в бога, душу, мать, и не один раз. Вскоре мистер Клиган пришёл посмотреть, как у него продвигаются дела.
— Не получается ничего! — Рамси в сердцах кинул молоток на стол.
— Давай посмотрим, — учитель склонился над верстаком, созерцая его творение.
Рамси только и успел доски выпилить, да и то, они все оказались разного размера. Зато были украшены замысловатыми узорами.
— Красиво, но не проку от этого мало. Давай помогу тебе, — предложил мистер Клиган, и принялся отмерять детали по чертежу.
Рамси удивился, что трудовик, вместо того, чтобы обругать его безруким олухом и выгнать вон, предложил ему свою помощь. Работа спорилась в руках мастера и стул начинал приобретать презентабельный вид. Теон позвонил ему, и сказал, что он может возвращаться. Но Рамси хотел всё доделать сегодня. К сожалению, шёл уже седьмой час и мистер Клиган, видимо, не желал проторчать здесь всю ночь, поэтому предложил ему закончить завтра, пообещав помочь.
Только Рамси вышел из кабинета, как у него зазвонил телефон. К его неудовольствию это снова оказался отец. Рамси заверил его, что дела в школе у него просто превосходно, и в субботу, он, конечно же, не был пьян, и, выслушав пару нотации и угроз, с облегчением отключился. Завтра ожидался визит коменданта и дел было невпроворот. Предстояло убрать все запрещённые предметы, как-то: сигареты, алкоголь, наркотики, оружие и прочие «радости жизни». А ещё сделать домашнее задание, а проклятый стул совсем его вымотал. Покончив с уборкой и уроками, он так устал, что едва его голова коснулась подушки, сразу же провалился в сон.
Ему снился полумрак подвала и звенящая в воздухе цепь. Злой голос отца, высокий тёмный силуэт которого, нависал над ним. Боль и отчаяние, вода в железной миске и его кровь на холодном бетонном полу.
— Рамси, проснись! — тряс его за плечо Теон.
— Чего тебе? — в комнате горел свет, но Рамси не сразу сообразил, где находится. Кошмар обрывками тумана кружил в голове. Его колотил озноб, будто он на самом деле, только что был там, в холодном промозглом подвале.
— Ты орал как резаный, вот я тебя и разбудил, — Теон сонно зевнул, и взглянул в окно, уже светало, и вставать нужно было через пару часов.
— Просто плохой сон, — неохотно пояснил Рамси, и перевернулся на другой бок, подняв одеяло, которое во сне скинул на пол.
— Я попытаюсь поспать ещё, если ты снова не будешь орать, — Теон вернулся к своей кровати, и беззаботно сопел уже через несколько минут.
Рамси проворочавшись в постели до рассвета, так и не смог больше заснуть. В голове царил кавардак, но пришлось тащиться на уроки. В состоянии полусна-полуяви, он отсидел пять уроков, толком не понимая и не слушая о чём речь. Он машинально водил ручкой в тетради, мечтая о том, чтобы поскорее прозвенел звонок. Последним уроком стояла физкультура, и он решил прогулять. Голова разболелась так, что при мысли о том, что придётся прыгать за мячом, становилось тошно. Хорошо, хоть не бегать, вратарём он в классе оказался самым лучшим, и это место было безоговорочно закреплено за ним. Хотя, и это не особо радовало: командные виды спорта его никогда не воодушевляли.
Намного лучше, отвечать самому за себя отвечать. Когда-то в детском летнем лагере у него было первое место по стрельбе из лука. Он тогда выбрал именно этот кружок, потому что крылось что-то завораживающее и притягательное в дрожащем цветном оперении стрелы, пущенной в цель. Когда затаив дыхание смотришь, как она вонзается в ровный круг мишени, попадёт ли в центр? Словно звучали струны древних времён, легенды о добрых разбойниках и злых королях, как в книжке о Вильгельме Телле и Робин Гуде.
Рамси сидел на качелях во дворе, тупо уставившись в землю. Надо, наверно, сходить в медпункт и попросить у медсестры таблетку. Но вставать и идти совершенно не хотелось. Уроки закончились и звонок давно прозвенел, а Рамси так и сидел, лениво раскачиваясь и сминая ботинками увядшую листву. Он сглотнул, и понял, что если не прекратит качаться, то его сейчас стошнит, поэтому затормозил, и взялся руками за голову, боль всё нарастала, разламывая череп пополам. Рамси на секунду закрыл глаза, а когда открыл, то перед ним возникли ноги в кроссовках и синих спортивных штанах. «Очевидно, физрук», — подумал он, и, убрав руки, поднял голову.