— Хочешь в приставку поиграть? — проявил гостеприимство Теон.
— Да, а что у тебя есть? — откликнулся Рамси, и принялся перебирать коробки с играми, в итоге он выбрал «Mortal Combat» и провалил Теону все три матча.
Теон неприкрыто ликовал, что ему удалось его победить.
— Я раньше в приставку не играл, и не привык ещё ко всем кнопкам, так что можешь сильно не радоваться — тебе лёгкая победа досталась, — поспешил остудить его бурные восторги Рамси.
— Да, ты просто отмазываешься, потому что продул, — Теон, конечно, был доволен своей победой, и с радостью его подколол.
— Нет, правда, раньше не играл, — Рамси покачал головой и отложил джойстик в сторону.
— А фотки хочешь посмотреть? — предложил Теон, находя это занятие довольно увлекательным. Ему, например, нравилось в гостях фотографии рассматривать.
— Можно, — не проявляя большой заинтересованности, согласился Рамси и пересел с пола на диван.
Теон достал фотоальбом — не тот, который увёз в школу, а другой, и принялся рассказывать о людях и событиях, запечатлённых на фотографиях. Дойдя до фотографии высокой светловолосой женщины, он остановился.
— Это моя мама. Она умерла, когда мне было восемь, — вздохнул он. На фотографии она была молодой и красивой, улыбающейся и жизнерадостной, какой он её и запомнил. Он немного помолчал, вспоминая детство. — А где твоя мама? Твои родители развелись? Ты просто никогда не рассказывал, — спросил Теон.
— Нет. Они не были женаты, детей, знаешь ли, не только в браке делают. Я с матерью жил — до пяти лет. Потом она умерла, и отец меня к себе забрал, — Рамси хотел поскорее отвязаться от этой темы, не желая распространяться о своей семье.
— А что с твоей мамой случилось? — Теон же напротив, рассчитывал выпытать побольше информации.
— Машина сбила, — кратко и безэмоционально ответил Рамси, блуждая взглядом по комнате, и размышляя как перевести тему разговора.
— Мне жаль. Моя мама умерла от рака, — сочувственно произнёс Теон, и ему немного взгрустнулось от тяжёлых воспоминаний.
— Ясно, — Рамси видимо не знал, что предполагается посочувствовать.
На пару минут они оба замолчали, а потом Теон стал показывать другие фотографии.
— Твоя сестра… Она очень красивая, — задержал взгляд на одной из недавних фотографий Рамси.
В прошлом году Теон и Аша ездили с дядей и тётей на выставку старинной посуды и кухонной утвари девятнадцатого века. Тётя фотографировала, а они втроём сидели за столом, уставленным супницами, миниатюрными чайными чашкам и расписными тарелками, позапрошлого столетия.
— Не знаю, бывают сёстры и покрасивее, — скорчив сомнительную гримасу, ответил Теон.
«Какая в принципе разница красивая она или нет, всё равно это сестра, что о ней думать. Вот характер у неё совсем не сахар это действительно проблема. Трудно ей будет с таким характером мужика найти, не выйдет замуж, останется ещё тут с нами навсегда. И это вовсе не здорово!» Свой характер он, напротив, считал идеальным. «А я просто подарок судьбы для этого мира — вот кому-то повезёт!» Теон отвлёкся от звёздной болезни и прекратил пялиться в стену с идиотской улыбкой на лице.
— А у тебя есть брат или сестра? — спросил он.
— Нет, — Рамси чувствовал себя неуютно в этой беседе, и желал поскорее прервать этот неловкий диалог. Его семья не вызывала приятных воспоминаний и добрых чувств.
— А твоя мама, она какая была? — Теон продолжал расспросы, всё-таки, он был до ужаса любопытным.
— Я не особо помню, — слегка приврал Рамси — он помнил многое, но делиться этим не собирался. — Может, в другую игру сыграем? — предложил он. Разговаривать ему больше не хотелось.
— Давай, — обрадовался Теон, он сам уже себя чувствовал неловко, вытягивая из Рамси ответы. Всё равно тот, отвечал как на допросе: скупо и неохотно.
Оставшуюся часть вечера они провели за игрой в гонки, болтая о разных пустяках.
Когда Рамси уходил, то столкнулся в дверях с Бейлоном Грейджоем. Тот небрежно окинул его взглядом с головы до ног. От толстовки «Rammstein», до зелёных ботинок «Ranger».
— Здравствуйте, — улыбнулся Рамси, стараясь придать себе вид воспитанного человека, даже волосы пригладил пятернёй.
Бейлон угрюмо кивнул.
— Ты кто такой? — недружелюбно поинтересовался он. Что ещё за панк в его доме?
Теон встрял между ними.
— Папа, это мой друг из школы — Рамси Болтон, — представил он.
— А, так ты пацан Русе Болтона, — решил Грейджой-старший, вспомнив своего давнего делового партнёра.
— Видимо так. До свидания, — Рамси на прощание пожал Теону руку, и поскорее ушёл, не желая принимать участия в дальнейшей беседе.
========== Глава 26 ==========
Рамси сам был ни мало удивлен, тем, что предложил Теону свою дружбу. Он чувствовал себя нелепо и глупо в момент, когда прозвучали эти слова, но, в конце концов, всегда можно переиграть, обратить всё в шутку. Слишком много событий произошло с ними, и он как-то привязался к нему. Это было странно и совсем не к месту, но всё же, обстоятельства складывались так, что это вело либо к противостоянию, либо к сотрудничеству. А он давно уже не ненавидел Теона, заметил, что тот изменился. Рамси никогда не мог различать оттенки, всё должно быть либо чёрным, либо белым, без недосказанности и шатких фраз. И он решил попробовать, почему бы и нет, никогда у него не было друзей. А сейчас, это стало интересно и, наверное, важно.
Изначально Рамси просто хотел отыграться, отомстить, Теона он узнал сразу, а вот то, что тот его совсем не помнил, оскорбляло и злило ещё больше. Подарок судьбы свалился к нему в руки и у него появился шанс отплатить за свои страдания. Доводить Теона оказалось весело, и он считал это заслуженным наказанием за все его злые поступки. Заставить его испытать растерянность и страх было справедливо. Но в один момент он понял, что пора остановиться, что расплата получена. И ему, вправду стало легче, ведь теперь он поквитался со всеми ними. Потом он просто презирал Грейджоя, не понимая, как можно обижать тех, кто младше и слабее, травить толпой одного. Это низко и подло, так он считал. А если уж ты провинился, то должен отвечать за свои грехи.
Воспоминания вновь всколыхнули старые обиды и унижения, которые сотворили с ним пять лет назад. В школе ему пришлось несладко, да и дома он не знал покоя. Это был, пожалуй, худший год в его жизни. Он не мог со всем этим справиться, возненавидел школу и домой идти было тошно. Стоило ему прогулять и пропустить уроки, чтобы избежать встречи с хулиганами, как отцовского наказания было не миновать. А в школе шайка уродов, словно свора шакалов, окружала его, и день ото дня проходить через это становилось невыносимо. Они дразнили и издевались, били и вытряхивали скудные сбережения шестиклассника. Как бы он не пытался отбиваться, расклад всегда один и тот же: один против четверых — шансов не было. Он мучился целый год, и наступил момент крайнего отчаяния, когда он задумался о том, чтобы покончить со всем этим навсегда. Но не смог, хотя к десяти годам жизнь предстала перед ним безрадостной и горькой, он понимал, что стоит сделать этот шаг, и ничего плохого больше не произойдёт, но и хорошего тоже, ни через день, ни через год, ни через десять лет. Да и признаться честно, ему стало страшно, когда он накинул петлю на шею, поставив на стол табурет, в том самом подвале, где был заперт прошлым летом. Сырость капала слезами с потолка, а в соседнем дворе громко смеялись дети и звенел велосипедный звонок, солнечное майское утро весёлым гомоном заливалось за бетонной стеной. Ему хватило и трёх минут, чтобы осознать, что этот весёлый праздник будет продолжаться и без него, и никто не пожалеет, не вспомнит о нём, что он никому не нужен и в этот майский день, и в любой другой, за все прошедшие годы. Он снял верёвку, поставил на место табурет и закрыл дверь в подвал, словно на автопилоте выполняя все действия. В своей комнате его долго колотило мелкой дрожью и трясло от рыданий. А после он успокоился, и понял, что никто кроме него самого не позаботится о нём. И если он не может совладать со всеми сразу, значит расплатиться с каждым по отдельности. Если с отцом он ничего не мог поделать, то расправиться со школьными отбросами по одному ему по силам.