В древности охота являлась опасным занятием, достойным настоящих мужчин. Выследить и поймать зверя, обмануть и завести в ловушку, убить и обеспечить едой свою семью, всё это требовало изобретательности и ловкости, хитрости и сноровки. Хороший охотник должен был обладать отвагой и смекалкой, умением распознавать следы животных, грамотно расставить ловушки и стрелять из лука, а также хорошо ориентироваться в лесу. С появлением огнестрельного оружия охота сильно изменилась. Сейчас всё уже изобретено и продумано. Стрелковые вышки и капканы. Для диких животных, оголодавших за долгую зиму, рассыпают прикорм, и остаётся только смотреть сверху и ждать.
В этот раз всё так и было. Около трёх дней группа охотников, во главе с его отцом, ожидала, когда зверь, почуявший корм, выйдет на поляну. И вот он появился. Огромный кабан со здоровенными клыками и густой плотной шерстью. Рамси вместе со всеми заворожено наблюдал за ним. Никогда раньше он не видел такого большого и мощного зверя. Его сородичи в зоопарке выглядели совсем не такими свирепыми и сильными. И красивыми. Движения дикого кабана были собранными и осторожными, но постепенно он утратил бдительность, увлёкшись поеданием корма. Отец установил на предусмотренной для этого стойке, карабин, и поставил мальчика перед ней.
— Убей зверя, — произнёс он. Отец говорил ему, что война и охота испытания для настоящих мужчин. Рамси думал, что для отца понятие «быть мужиком», означает, что ты кого-то уже однажды убил, вроде как доказал, что сильнее и умнее противника, а там уже не так важно человек это был или зверь. Охота на животных разрешена, а людей можно безнаказанно убивать только на войне.
Карабин был тяжёлым и неприятно холодным, а руки у него дрожали. За пару недель до этого отец научил его стрелять, и у него неплохо получалось, а отец, кажется, был доволен им в кои-то веки. Но одно дело бездушные пустые жестянки, а совсем другое лишить жизни живое существо. Рамси глянул вниз на кабана, мирно поедавшего корм, и даже не стал прицеливаться. Он подумал о том, что может быть, у него есть семья в лесу: кабаниха и маленькие милые поросятки со смешными полосками на щетинистых спинках.
— Давай, докажи, что ты мужчина, — видя, что он никак не может решиться, понукал Русе.
Рамси тяжело вздохнул и повернулся к отцу.
— Я не буду стрелять, — твёрдо заявил он.
Отец презрительно дёрнул щекой.
— Я думал, у меня сын, а ты, оказывается сопливая девчонка, — насмешливо высказал он.
Рамси опустил глаза и отступил назад, насколько позволяло тесное пространство деревянного сооружения.
— Может тебе платьице подарить? — продолжал издеваться отец. А затем обратился к другому охотнику. — Лука, чёртов кабан не будет торчать здесь вечно. Пристрели его уже!
Светловолосый мужчина кивнул и прицелился. Раздался выстрел и пронзительный визг. Чуть позже Болтон-старший и Лука забрали убитого кабана в охотничий домик. А на снегу расцвёл кроваво-красный цветок гигантских размеров. Красный на белом. Этот дикий контраст навсегда запомнился восьмилетнему мальчишке. В домике Рамси долго стоял перед столом, куда положили мёртвую тушу, и гладил жёсткую тёмную шерсть. Он даже прижался к ней щекой, думая, кто же теперь позаботится о маленьких поросятах, и шёпотом попросил у кабана прощения, что ничем не смог ему помочь.
Лука увидев эту картину, мотнул головой в сторону ребёнка.
— А он у тебя точно нормальный? — спросил он у своего товарища.
— Сам иногда сомневаюсь, — покачал головой Русе и шагнул к сыну. — Отцепись от него. Тушу разделать надо, — сообщил отец, и оторвал его от кабана.
Рамси хотел возразить, но в это время в домик зашёл лесник: проведать охотников. Мальчишка вновь прилип к кабану, а лесник посмотрев на это, подошёл к нему и сказал:
— Хочешь зайчика посмотреть? Он в капкан попал, а я его выходил, — он взял мальчика за руку и увлёк за собой. Болтон-старший утвердительно кивнул, желая сплавить сына поскорее, чтобы он тут не мешался и не ныл. И старый егерь увёл мальчика к себе в домик, и напоил горячим чаем. А после Рамси с восторгом наблюдал за потешно скачущим по дощатому полу зайцем, держал на коленях мирно сидящего зверька и гладил по мягкой пушистой спинке.
После этого случая отец больше не брал его с собой на охоту, да Рамси и сам не хотел. Теперь на все рождественские праздники он оставался один в пустом доме, но одиночество больше не тяготило. Позже пришло время тусовки, и почти всегда можно было с кем-то зависнуть на праздники. Отец называл это: «шляться по подвалам и отираться по подворотням», и оказался не далёк от истины. Зато с неформалами всегда было весело, и он чувствовал себя счастливым. Пусть и ненадолго, но создавалось ощущение праздника и домашнего тепла. В маленьком загородном домике Бродяги, у горящего камина, в котором уютно потрескивали поленья, с кружкой горячего или горячительного напитка в руках, в компании таких же забытых и потерянных на дороге жизни путников, можно на время выключить мысли о доме, куда придётся возвращаться.
****
В этом году первые два дня каникул прошли неплохо. Отец был вполне удовлетворён его оценками и отпустил на все четыре стороны. Рамси большего и не надо было. Он проводил время с приятелями-неформалами и возвращался домой поздно, стараясь прийти тогда, когда Болтон-старший уже лёг спать. Он, конечно, сильно рисковал, ведь ему позволено было гулять только до одиннадцати, но отец обычно ложился раньше, и он надеялся, что его позднее возвращение окажется незамеченным.
Поездки в загородный дом в этом году не ожидалось, и Рамси был этим чрезвычайно раздосадован. У других ребят может и не всё ладно дома, но всё же, им было, где и с кем встретить праздники. Ему же вовсе не хотелось торчать дома с отцом, ожидая, когда тот отбудет на свою ежегодную зимнюю охоту. Зимой тусовка вымирала, потому, как никто не испытывал желания отираться по подворотням в такой холод. Ему просто повезло, что в прошедшие дни он встретил пару случайных приятелей. На третий день он без толку проболтался по всем знакомым в центре переходам, но никого так и не нашёл. Видно все ребята тусили по домам. Расстроенный и угрюмый он вернулся на два часа раньше, установленного отцом срока. Едва он вошёл в дом и стряхнул снег с куртки, не успел даже снять ботинки, как отец позвал его на кухню.
— Рамси, подойди ко мне, — его ледяной тон не предвещал ничего хорошего.
Рамси гадал, что он в этот раз сделал не так, но ничего не мог припомнить, кроме позднего возвращения вчера и позавчера, да того, что выпил сегодня с утра две банки пива, дожидаясь Феникса в парке. Но об этом отец никак не мог знать. Он прошёл на кухню и остановился у барной стойки.
— Я тебе велел отдать документы мистеру Смиту. Он приезжал в два часа. Я чётко сказал: будь дома. Звонил тебе, но ты какого-то чёрта не отвечал! — указал на его оплошность Русе, и взмахнул рукой, выражая своё негодование.
Рамси нахмурился, вспоминая утреннюю беседу. Он был так расстроен сорвавшейся поездкой к Бродяге, что у него всё это просто вылетело из головы.
— Я забыл, а звонок не слышал. Пусть завтра приедет, — предложил Рамси и вытащил телефон из внутреннего кармана куртки. Тот, конечно же, разрядился на морозе. — Папа, телефон замёрз — я не виноват, — Рамси повертел у него перед носом разряженным мобильником и положил его на барную стойку.
— Надо было дома сидеть, а не шляться по подвалам, — резонно заметил отец, имея в виду, что тогда бы и звонить ему, не пришлось. — Тебе даже элементарных вещей доверить нельзя. Ничего в твоей пустой голове не задерживается! — продолжал отчитывать Русе, периодический хлопая ладонью по стойке в подтверждение своих слов.
В какой-то момент Рамси просто перестал его слушать, как обычно и делал. Он рассеяно наблюдал, как растаявший снег с ботинок, собирается в грязные лужицы на полу. Нестерпимо хотелось курить, но если бы он посмел выкинуть такой номер при отце, то это была бы последняя сигарета перед мучительной смертью. Сам отец не курил и на дух не переносил табачного дыма. Он вообще был весь такой идеальный и правильный: не пил, не курил, да ещё и бегал по утрам. Весь такой положительный, что тошно становится, только, что нимб над ним не светился. А о том, что происходит дома, конечно же, кроме Рамси, никто не знал.