Но ведь честь Франции, слава богу, никогда не зависела и не зависит от ее правителей и разбогатевшей буржуазной верхушки. Вопреки всему народ сохраняет здоровый дух и достоинство нации. А ее лучшей и все более многочисленной частью становился рабочий класс. В Париже было уже полмиллиона рабочих, когда Варлен стал одним из них. Парижский пролетариат не составлял однородной и тем более хоть как-то организованной массы. Больших промышленных предприятий еще мало, преобладают мелкие, полукустарные мастерские вроде тех переплетных, в которых работал Варлен. Большинство рабочих — ремесленники. Жителям деревни могло показаться, что рабочие живут лучше, чем они. Еще бы, рабочий может заработать пять, а то и десять франков в день, а это большие деньги для крестьянина. Но это иллюзия, и каждому, кто, подобно Вардену, покидал деревню и становился городским тружеником, быстро приходилось расставаться с ней. Рабочему приходилось платить за свое нищенское жилище; из-за перестройки Парижа квартирная плата быстро росла. Если земля вознаграждает крестьянина за его труп хотя бы пропитанием, то рабочий должен за все платить втридорога. И нет никаких законов, которые защищали бы его от произвола хозяев, от грабежа торговцев, от жадности домовладельцев. Хотя труд переплетчиков казался более легким по сравнению с каторжной работой грузчиков Ла-Виллет или каменотесов карьеров Бьют-Шомон, а ремесло их более чистым, тонким и приятным, они тем не менее изнемогали от тяжести монотонной работы по двенадцать, а то и по четырнадцать часов в день, страдали от безработицы в мертвые сезоны, когда не было заказов, обрекались на голодную смерть из-за болезни или старости.
Все рабочие в то суровое время так или иначе испытывали жестокие страдания, хотя относились к ним по-разному. Одни покорно мирились с судьбой, не доискиваясь до причин своего положения, и влачили жалкое, полуживотное существование, иные стремились утопить свое отчаяние в вине, забыться и отвлечься от горестных забот, но самые мужественные и благородные горели желанием не только понять смысл общественного устройства, но и изменить существующий порядок, восстановить справедливость. Это были новые люди, рожденные новой эпохой, люди, воплощавшие лучшие человеческие качества и стремления, люди будущего, его подлинные творцы. Эжен Варлен, несмотря на свою молодость, становился их видным представителем.
Как бы сильно ни хотелось ему спокойно продолжать изучение истории, экономики, права, математики, музыки, древних языков, Эжен все чаще отрывается от учебы. Столь редкие для него свободные от работы часы он самоотверженно отдает борьбе за общие интересы своих товарищей по профессии. В 18 лет он уже активист рабочего движения и деятельно хлопочет над созданием общества переплетчиков. Он стал одним из учредителей этого еще очень слабого прототипа рабочего профсоюза. Задачи общества скромны: сбор денег и оказание помощи заболевшим рабочим, их семьям, выдача небольших пособий старикам. К тому же общество переплетчиков не было самостоятельной рабочей организацией, в него входили и хозяева. Правительство разрешило его, как и подобные организации рабочих других специальностей, только при условии, что руководить им будет назначенный сверху надежный бонапартист. В данном случае им оказался некий Альфонс Кокар. Он откровенно заявил, что будет управлять обществом «с помощью сильных ударов кнута». Но это оказалось трудным делом. В 1864 году в совет общества переплетчиков выбрали Эжена Варлена. Он сразу же потребовал ограничения диктаторских претензий Кокара. Рабочие сами должны управлять своей организацией, считал Эжен. Его поддерживал Клемане, с которым Эжен очень подружился, и еще по крайней мере четверо из четырнадцати членов совета. На каждом собрании между Варленом и Кокаром вспыхивали ожесточенные споры. И хотя характер Эжена всегда отличался сдержанностью, даже какой-то робостью, в борьбе за интересы рабочих он преображался. Ему удалось серьезно ограничить власть Кокара. Под влиянием Варлена общество переплетчиков начинает становиться боевой рабочей организацией.
Летом 1864 года империя отменяет запрещение забастовок. Ведь Наполеон III еще раньше начал заигрывать с рабочим классом. Тем более что рабочие все чаще бастовали вопреки запрету. Варлен и другие наиболее активные переплетчики Парижа сразу же решают воспользоваться новым положением. Теперь можно склонить к участию в стачке даже самых робких. В августе 1864 года рабочие, руководимые Варленом, потребовали повышения зарплаты, сокращения рабочего дня, дополнительной платы за сверхурочные часы. Сначала хозяева не пожелали даже встретиться с представителями бастующих. Но в конце концов им пришлось кое в чем уступить; одни согласились сократить рабочий день до одиннадцати часов, другие пошли на повышение зарплаты. Правда, уже вскоре хозяева под предлогом уменьшения заказов на переплетные работы отказываются от своих уступок. В сентябре 1865 года вспыхивает новая забастовка. Варлен — один из самых активных членов забастовочного комитета. На этот раз схватка была жестокой. Хозяева не уступали. Рабочим, особенно многодетным, становилось все труднее. Варлен буквально сбивался с ног, чтобы занять денег и помочь голодавшим товарищам. Ради каких-нибудь десяти франков он готов идти через весь Париж. Ценой отчаянных усилий ему удалось собрать несколько тысяч, целое состояние по тогдашним временам. Но рабочие все же не добились успеха и вынуждены были вернуться на работу, хотя хозяева и не удовлетворили их требований.
Молодой Варлен приобретает все больший авторитет среди своих товарищей. Его самоотверженная борьба за интересы рабочих снискала ему их горячую признательность. Еще после первой забастовки друзья купили за 33 франка серебряные часы и преподнесли их Варлену. Крышку часов украшала благодарственная надпись. Варлен не расставался с этим подарком до конца своей жизни. А после забастовки 1865 года он получает другое трогательное выражение благодарности. Старый переплетчик Мозен написал «Песню переплетчика» и посвятил ее Эжену.
Но чем больше симпатии проявляли к нему рабочие, тем сильнее его ненавидели хозяева. Они не простили ему руководство забастовками. Варлену все труднее теперь получать работу. Всюду он наталкивается на отказ. А председатель общества переплетчиков Кокар организовал против него настоящую травлю и в конце концов исключил его из общества. Но решимость Варлена бороться за рабочее дело от этого только окрепла. Он теперь посвящает все силы созданию подлинно рабочей организации, независимой от влияния властей и хозяев. Но какой она должна быть? Как действовать? К чему стремиться? И хотя Варлен твердо встал на путь борьбы за улучшение участи тех, кто трудится, за их освобождение от эксплуатации, он еще только искал ответа на эти вопросы.
II
В Париже уже ходили омнибусы, но Варлен предпочитал передвигаться пешком. Проезд стоил 3 су, а это для него слишком дорого. В один из зимних вечеров 1865 года Варлен направлялся на правый берег Сены, на улицу Гравилье, расположенную недалеко от того места, где тоже зимой, девять лет назад он вышел из дома своего дяди, чтобы начать самостоятельную жизнь. Там, у дома № 44, он договорился встретиться с другом Адольфом Клемансом, таким же переплетчиком и почти таким же молодым. Дед Клеманса во время Великой революции был участником заговора Бабефа, первого француза, пытавшегося осуществить идеи коммунизма. Друзья нередко говорили об этой истории; они читали книгу Буонарроти, сподвижника Бабефа. От Клеманса Варлен и узнал о создании Интернационала — Международного товарищества рабочих, основанного 28 сентября 1864 года в Лондоне. Он читал Учредительный манифест Интернационала, который произвел на него впечатление деловым, суровым и твердым стилем, так отличавшимся от туманных и высокопарных рассуждений о социализме, которые Варлен встречал в книгах многих французов. Интернационал призывал рабочих бороться за политическую власть; они должны организоваться в партию, руководствующуюся знанием законов общественного развития. Только что организовалась французская секция Интернационала, и Варлен, узнав об этом от уже вступившего в нее Клеманса, сразу же попросил друга сообщить бю-ро секции, что он хочет быть ее членом.