— Ну, не сама земля. Народ, вот я о чём. Ну, понимаешь. Север.
— Так ведь на Севере полным-полно самого разного народу, нет? Среди них уйма людей, которым не шибко много дел до Чёрного Доу, и ему уж точно мало дела до них. Большинству просто бы жить себе, пригнув голову, да наскребать на пропитание.
— Айе, согласен.
— Так как же Доу может быть за всех?
— Ну… — Агрик слегка поёжился. — Ну, не знаю. Наверное, просто… — Он скошено глазел вниз на долину, когда Чудесная подошла к ним сзади.
— Тогда зачем же мы здесь?
Она треснула его по затылку, и он хрюкнул.
— Чтобы сидеть на Героях, высматривать Союз. Как обычно, в разведке, придурок. Пипец, блин, тупой вопрос.
Ото всей этой несправедливости Агрик затряс головой. — Ну всё. Никогда больше не заговорю.
— Дал слово? — поинтересовалась Чудесная.
— За каким рожном мы здесь… — пробормотал про себя Агрик, почёсывая затылок, когда та отошла посмотреть на тренировку Йона с Атроком.
— Я знаю, зачем я здесь. — Вирран медленно поднял длинный указательный палец, между его зубов в такт словам раскачивалась травинка. Утроба думал, он спит, растянувшись на спине, с рукоятью меча заместо подушки. С другой стороны, Вирран постоянно выглядел спящим, но никогда не спал. — Ибо Шоглиг поведала мне, что человек с застрявшей в горле костью…
— Приведёт тебя к твоему предназначению. — Чудесная упёрла руки в боки. — Айе, это мы уже слышали.
Утроба пшикнул, сдувая щёки.
— Видать, забота о восьми жизнях не достаточно тяжкая ноша, раз мне на шею повесили камень предназначения какого-то чокнутого.
Вирран сел и откинул капюшон.
— Я протестую. Я совсем не чокнутый. У меня просто… собственный взгляд на мир.
— Чокнутый взгляд, — пробубнила себе под нос Чудесная, в то время как Вирран встал, отряхнул на заднице заляпанные штаны и взвалил меч в ножнах себе на плечо.
Он посуровел, перемялся с ноги на ногу, затем почесал яйца.
— Однако мне надо пи-пи. Как считаешь, стоит сходить к реке или прямо тут, на один из этих камней?
Утроба подумал об этом.
— К реке. На эти камни выглядело бы… кощунством.
— Думаешь, боги всё видят?
— Как ты проверишь?
— Верно. — Вирран жуя, перекатил травинку на другую сторону рта и тронулся вниз с холма. — Ну, тогда — к реке. Может, подсоблю Браку с рыбалкой. Шоглиг бывало, умела вытаскивать рыбёшек из воды одними словами, а я всё никак до конца не освою такую сноровку.
— Ты можешь выкашивать её своим дроворубом! — крикнула ему вслед Чудесная.
— Может так и сделаю! — Он вознёс Отца Мечей высоко над головой — от острия до навершия не многим короче человеческого роста. — Пришла пора чего-нибудь прикончить!
Утроба не возражал бы и пропустить эту пору. Прямо сейчас покинуть долину не оставив позади ничего мёртвого было пределом его упований. Если подумать, странное желание для воина. Они с Чудесной некоторое время стояли молча, бок о бок. Сзади взвизгнула сталь, когда Йон отбросил Атрока на карачки.
— Вкладывай хоть немного усилий, пиздюк вялорукий!
До Утробы дошло, что он предаётся тоске по прошлому — как всё чаще и чаще в последние дни.
— Кольвен любила яркое солнце.
— Да ну? — спросила Чудесная, приподнимая бровь.
— Смеялась надо мной, что я всегда торчу в тени.
— Да ну?
— Надо было на ней жениться, — пробормотал он.
— Айе, надо было. Чего ж ты не женился?
— Ты мне, мягко говоря, отсоветовала.
— Так. У неё был острый сварливый язык. Но обычно ты без труда задвигал меня в сторону.
— Твоя правда. Наверное, я струсил сделать предложение. — И ещё тогда ему не терпелось поскорее уйти. Завоевать великими подвигами звонкое имя. Он едва знал человека, надоумившего его на это. — Хрен его знает, чего мне тогда хотелось — знал только, что мне чего-то не хватает, и я сумею добыть его мечом.
— Ну и как, вспоминаешь о ней? — поинтересовалась Чудесная.
— Редко.
— Брехня.
Утроба ухмыльнулся. Она знала его как облупленного.
— Скажем так, брехня наполовину. Я и вправду о ней не вспоминаю. Частенько не припомню даже её лица. Зато я размышляю, какой бы стала моя жизнь, пойди я тем путём заместо этого. — Сидеть с трубкой на крылечке, улыбаться закату над озером. Он испустил вздох. — Да чего уж, выбор-то сделан? А твой муж что?
Чудесная глубоко вдохнула.
— Сейчас, наверно, готовится к сбору урожая. Вместе с детьми.
— Ты бы хотела быть с ними?
— Порой.
— Брехня. Как часто ты возвращалась в этом году? Два раза?
Чудесная насупилась на неподвижную долину.
— Я приезжаю, когда могу. Мои об этом знают. Знают кто я и что.
— И до сих пор тебя терпят?
Она ненадолго замолчала, затем пожала плечами.
— Выбор-то сделан, да?
— Вождь! — Агрик спешил с другой стороны Героев. — Дрофд вернулся. И не один!
— А? — Утробу передёрнуло, когда он, разрабатывая сустав, покрутил своим расшатанным коленом. — Кого это с ним принесло?
У Агрика было лицо севшего на чертополох.
— Вроде похож на Коля Трясучку.
— Трясучку? — прорычал Йон, резко рыскнув головой вбок. Атрок улучил момент, шагнул, обходя Йонов повисший щит, и врезал коленом ему по яйцам. — Аууууу, сучёнок… — И Йон осел, выкатывая глаза.
В любой другой раз Утроба выхохотал бы половину своих зубов, но имя Трясучки начисто прогнало от него веселье. Он проковылял через травяной круг, и пока шёл, надеялся, что Агрик ошибся, при этом понимая, что это вряд ли. У надежд Утробы вошло в привычку умирать кровавой смертью, а Коль Трясучка такой человек, которого трудно спутать.
Теперь тот приближался к Героям, скача в гору по крутой тропе на северном склоне холма. Утроба наблюдал за ним весь путь, чувствуя себя пастухом, наблюдающим за собирающимися грозовыми тучами.
— Бля, — пробормотала Чудесная.
— Айе, — произнёс Утроба. — Бля.
Трясучка оставил Дрофда стреножить их лошадей у известняковой стены, и остаток пути прошёл пешком. Он взглянул на Утробу, на Чудесную, и заодно на Весёлого Йона, изувеченным, обвислым как у висельника лицом. Левая сторона — считай одна сплошная полоса ожога, идущая через металлический глаз. Более жуткого на вид посланника не найти.
— Утроба. — Произнесено каркающим шёпотом.
— Трясучка. Что привело тебя сюда?
— Доу послал меня.
— Об этом я догадался. Меня интересует — зачем?
— Он говорит, чтоб ты удерживал холм и наблюдал, не идёт ли Союз.
— Он мне уже об этом сказал. — Малость резче, чем намеревался Утроба. Настала пауза. — Так зачем посылать тебя?
Трясучка пожал плечами.
— Убедиться, что ты так и делаешь.
— Премного благодарен за поддержку.
— Благодари Доу.
— Поблагодарю.
— Ему будет приятно. Вам встречался Союз?
— Нет, с тех пор как здесь обитал Горбушка, четыре ночи тому назад.
— Горбушку я знаю. Упёртый старый хрен. Может и вернуться.
— Коли так, насколько я знаю, тут только три пути через реку. — Утроба указал на них. — Старый мост на западе у болот, новый мост в Осрунге и броды там, у подножья холма. И везде наши глаза, а долина вся открыта. Овца перейдёт реку — и то засечём.
— Считаю, сведения об овцах Чёрному Доу ни к чему. — Трясучка придвинул ближе изуродованную часть лица. — В отличие от приближения Союза. Может, пока ждём, споём какие-нибудь песни?
— Сможешь не сбиться с напева? — поинтересовалась Чудесная.
— Само-собой, ни хера. Однако не обрывай мои старанья. — И он вразвалку вышел на травяной круг, Атрок и Агрик попятились в стороны, уступая ему дорогу. Утроба их не винил. Трясучка был одним из тех людей, вокруг которых, похоже, существовало пространство, где тебе лучше не находиться.
Утроба медленно повернулся к Дрофду.
— Зашибись.
Парень поднял руки вверх.