Её прижимал к лицу Брак. — Двадцать два, — буркнул он.
— Не ошибся?
— Не ошибся.
Чудесная почесала длинный, шедший вдоль черепа, шрам.
— Двадцать два. Двадцать два. Двадцать… два.
Чем дольше она говорила, тем звучало хуже. Крайне дерьмовое число. Слишком много, чтобы побить без страшной опасности, но в самый раз — с преимуществом в позиции и выпавшей на рунах удачей — чтобы в принципе это удалось. Слишком мало, чтобы просто удрать без объяснений Чёрному Доу почему. А сражаться в меньшинстве, как-то менее рискованно, чем объяснять «почему» Чёрному Доу.
— Бля. — Утроба в упор посмотрел на Трясучку, и наткнулся на ответный взгляд его здорового глаза. Понятно дело, тот только что подсчитал те же слагаемые и пришёл к тому же ответу, вот только не его волновало, сколько при этом прольётся крови, скольким из дюжины Утробы предстоит за этот холм вернуться в грязь. Волновался Утроба. Может быть, в последнее время чересчур. Горбушка и его парни уже вышли из реки, замыкающий растворился в бурых яблонях между отмелей и подножием холма, направляясь к Детям.
Меж двумя глыбами Героев, отдуваясь после подъёма в гору, показался Йон с охапкой хвороста в руках. — Не быстро, зато я нашёл кое… Что?
— К оружию! — проревел на него Брак.
— Горбушка вернулся! — добавил Атрок.
— Бля! — Йон разом выронил хворостины и едва не навернулся через них, бросаясь к поклаже.
Зов на битву — поганый зов, и Утробу он нисколько не будоражил. Однако вот что такое быть вождём. Ищи он лёгких решений, оставался бы плотником, там-то тебе при случае может и придётся выбросить запоротый стык, зато реже выпадает рисковать жизнью друга.
Все свои дни он оставался верен правильным способам делать дела, даже если оные, похоже, выходят из моды. Ты выбираешь себе вождя, выбираешь свою сторону, а после стоишь за них горой, куда бы ни дул ветер. Он стоял за Тридубу, пока тот не проиграл Девяти Смертям. Стоял за Бетода до самого конца. Теперь он стоит за Чёрного Доу, и всеми правдами и неправдами сделанного выбора, Чёрный Доу велел удержать этот холм. Они воины, такое у них ремесло. Наступает время воину отбросить руны и воевать. Это правильное решение.
— Правильное решение, — прошипел он про себя. Или, быть может, на самом деле всё из-за того, что в нём, глубоко под тревогами, ворчаньем и грёзами о закатах, всё ещё сидела крошечная щепка-зазубринка, остаток от того человека, кем он был много лет тому назад. Охуевшего типа с молниями в глазах, который заставит изойти кровью весь Север, прежде чем отступит хоть на шаг. Того, кто встанет костью в любой утробе.
— К оружию, — зарычал он. — Полная выкладка! Боевая выкладка! — Вообще-то вряд ли требовались слова, просто хороший вождь обязан как следует покричать. Йон зарылся в седельные сумки, ища кольчугу и, гремя, выволок наружу бехтерец Брака. Скорри с другой стороны вынул копьё и, мурлыча песенку, сорвал промасленную ветошь с блестящего наконечника. Чудесная проворными руками натягивала лук, извлекая собственную мелодию. И всё это время Вирран оставался стоять на коленях, сложив ладони пред Отцом Мечей.
— Вождь. — Скорри подбросил клинок Утробы, обёрнутый кожаной лямкой.
— Спасибо. — Хотя и не слишком-то ощущал благодарность, подхватывая оружие в воздухе. Начал его пристёгивать, под ослепительные воспоминания об иных ярких и жестоких днях, когда это проделывал. Воспоминания об иных отрядах, давным-давно вернувшихся в грязь. О мёртвые, деваться некуда, он стареет.
Дрофд некоторое время озирался, сжимая и разжимая ладони. Чудесная мимоходом отвесила ему пощёчину, и тот развернулся кругом, начиная судорожными пальцами развязывать древки стрел в своём колчане.
— Вождь. — Она вручила Утробе щит, и он насадил его на руку, выемки ремня удобно лёгли в кулак, как нога в разношенный башмак.
— Спасибо. — Утроба оглядел Трясучку, спокойно стоявшего сложа руки, наблюдая как готовится дюжина. — А ты, боец? В первый ряд?
Трясучка запрокинул голову, с лёгкой усмешкой на той стороне лица, что не запеклась шрамами.
— На середину первого ряда, — каркнул он. А затем лёгкой походкой двинулся к тлеющему костру.
— Можем его порешить, — прошелестела Чудесная Утробе на ухо. — Пусть он крутой-прекрутой — стрела в спину, готово дело.
— Он просто доставил послание.
— Застрелить посланца не всегда плохая мысль. — Шутит, но лишь наполовину. — Обратно он уже ничего не доставит.
— Доставит или нет, он здесь, и у нас с ним одно задание. Удержать Героев. Мы по идее вроде как воины. От капельки боя в штаны не наложим. — И чуть не подавился словами, ведь так повелось, что он клал в штаны почти весь день с утра до ночи, а уж тем более в бою.
— Капельки боя? — пробормотала она, проверяя ход меча в ножнах. — Почти три к одному? Нам и впрямь так нужен этот холм?
— Ближе к двум к одному. — Словно это уже нормальные шансы. — Если Союз надвигается, этот холм — ключ ко всей долине. — Убеждает себя не меньше чем её. — Лучше сражаться сейчас, пока мы сверху, чем сдать его и позже пробиваться сюда с боем. Вот так, а ещё мы делаем то, что должно. Мы приняли правильное решение. — Она открыла рот, будто собираясь спорить. — Правильное! — отрезал Утроба, и протянул руку, не желая дать ей возможность отговорить его.
Она перевела дыхание.
— Добро. — Стиснула его ладонь, почти что болезненным рукопожатием. — Мы дерёмся. — И пошла прочь, зубами натягивая перчатку для стрельбы из лука. — Ё-моё, вооружайтесь! Мы дерёмся!
Атрок и Агрик уже готовы, надели шлемы и толкались щитами, рыча друг другу в лицо, взвинчивая себя перед боем. Скорри взялся за копьё под самый наконечник, зачерпывая им из банки себе на язык шальной подберёзовик. Вирран наконец-то встал и теперь с закрытыми глазами улыбался голубому небу, выставив лицо под яркое солнце. Его приготовления не продвинулись дальше снятия куртки.
— Без доспехов. — Йон помогал Браку влезть в нагрудник, насупленно качая головой в сторону Виррана. — Что это за проклятущий герой, который не наденет проклятущие доспехи?
— Доспехи… — промычал Вирран, лизнув палец и соскабливая какую-то точечную грязь с навершия меча. — …относятся к состоянию души… в котором ты допускаешь возможность… пропустить удар.
— Чё за хуйня? — Йон туго затянул лямки и Брак забурчал. — Ваще, о чём ты?
Чудесная хлопнула Виррана по плечу и прислонилась к нему, поставив ногу на носок его сапога.
— Столько лет уже, а ты до сих пор ищешь смысл в его белиберде? Он псих.
— Мы все ебанутые на голову психи, женщина! — Брак покраснел в лице, задерживая дыхание пока Йон боролся с застёжками на спине. — С чего бы ещё нам сражаться за холм, да за пару старых камней?
— У войны с безумием много общего. — Не слишком-то ласково проговорил Скорри сквозь набитые грибами щёки.
Йон наконец-то одолел последнюю застёжку и раскинул руки, чтобы Брак начал обряжать в кольчугу уже его:
— Псих не псих, а проклятущие доспехи ведь надеваешь?
Команда Горбушки пробиралась через рощу, и от основного отряда отделились две тройки — одна направилась западнее, вокруг подножья холма, другая на север. Обходят с флангов. Дрофд широченными глазами наблюдал, как те движутся и как свои разворачивают боевое облачение.
— Как у них получается шутки шутить? Как они могут шутить проклятущие шутки?
— Потому что каждый обретает храбрость по-своему. — Утроба не признавался, что сам следует этому совету. Нет лучше лекарства против страха, чем постоять рядом с тем, кому ещё страшнее тебя. Он сцапал руку Дрофда и крепко её пожал. — Дыши и всё, парень.
Дрофд судорожно вдохнул и с силой выдавил из себя воздух. — Так точно, вождь. Дышу.
Утроба повернулся к остальной команде:
— Итак! У них две группы по трое пытаются зайти к нам с флангов, значит впереди идут чуть меньше пары десятков. — Он быстро проскочил через числа, возможно надеясь, что никто не подсчитает их перевес. Возможно надеясь, что не подсчитает он сам. — Атрок, Агрик, Чудесная — в застрельщики, Дрофд с вами, угостите их стрелами, пока они взбираются, растяните их по склону. Когда они приблизятся к камням… нападаем мы.