В промежутках стреляют из пушек, ружей, мортир. С обеих сторон огромные жертвы. Молодые, старые храбрецы, отборные смельчаки обеих наций гибнут, гибнут без конца! Снаряды, раны, болезни уносят людей. Ожесточение растет. Если атаки отличаются особой яростью, то и сопротивление полно отчаянной отваги. Всем понятно, что кампания будет долгая и убийственно трудная!
Под дождем, под снегом войска ждут лучших времен которые никогда не настанут. О Сорви-голове ничего не слышно. Конечно, это не значит, что его забыли. Никогда раньше не говорили о нем так много, как теперь! Три недели как исчез Сорви-голова, а его имя у всех на устах. Он сделался легендарной личностью.
Однажды ночью, при свете звезд, двое часовых заметили зуава, вернее, тень его, в сопровождении собаки… Казалось, он не шел, а скользил… Остановившись в двадцати шагах от солдат, призрак закричал им странным голосом, похожим на сдержанное рыдание:
– Тревога! Русские!
Это было верно. Глубокой ночью неприятельский батальон подкрадывается к французам, чтобы уничтожить часовых, овладеть траншеей и заклепать орудия.
Предупрежденные часовые не медлят, стреляют и кричат:
– К оружию!
Неожиданная атака отбита.
Спустя три дня часовые-артиллеристы батареи номер три слышат крик:
– Берегитесь, канониры! Берегитесь!
Бригадир высовывает голову в амбразуру и при блеске ракеты видит огромный силуэт человека, сопровождаемый каким-то чудовищным животным. Призрачная, огромная до ужаса тень! Оба скользят и исчезают в темноте. Через минуту гремят пушки с русского бастиона, маскируя новую вылазку русских. Но в батарее уже приняты все меры, русские встречены орудийным залпом и отступают.
Несколько ночей спустя новая тревога.
Французы работают в траншее, храня глубокое молчание, как вдруг около них раздается выстрел из карабина и крик:
– Берегитесь, саперы! Русские!
Работающие бросают кирки и лопаты, хватают ружья и отбивают нападение.
Целый ряд таких фактов. Какое– то таинственное сверхъестественное вмешательство! Но кто он, этот таинственный человек, пренебрегающий всякой опасностью и охраняющий французскую армию?
– Это похоже на Сорви-голову! – говорят солдаты.
– Да, Сорви-голова или его призрак!
Рассказы о нем продолжаются, дополняются и превращаются в легенды.
Призрак-зуав, который бродит каждую ночь около французов, молчаливый, неуловимый, таинственный, – добрый гений армии!
Это продолжается до памятной ночи страшной атаки на подкрепления англичан.
День прошел тихо. Вдруг целый ураган гранат, бомб, ядер обрушивается на английские линии, траншеи, ломает пушки и калечит людей. Малахов курган, третий и второй бастионы стреляют изо всех орудий и извергают столбы огня, словно кратеры.
Паника продолжается недолго. Англичане оправляются и отвечают выстрелом на выстрел. Но у них только половина наличного состава людей. Смертельные раны и болезни унесли много народу. Могут ли они долго продержаться?
Увы! Они отступают, покидают посты…
Русские стремительно наступают…
– Русские! Русские!
Внезапно со стороны французского лагеря взмывает вверх сигнальная ракета…
Трубы звучат… Тревога!
Три тысячи человек выскакивают из палаток и хватают оружие.
Охотники, пехотинцы, зуавы бегут на помощь союзникам. Пора! Русские обрушиваются, как ливень, испуская дикий крик.
Страшный залп! Обе массы войск сталкиваются и бьются, как звери.
На рассвете ожесточеннейший бой продолжается. Русские не отступают ни на шаг. Все смешивается в какой-то ужасающий хаос. Русские бастионы буквально осыпают ядрами и бомбами французские траншеи.
Восходящее бледное декабрьское солнце освещает отвратительную бойню.
В этот момент раздается ужасный взрыв, земля дрожит под ногами сражающихся. В углу севастопольского кладбища поднимается целый столб огня и дыма.
Шум битвы затих. Наступила мертвая тишина. На севастопольских укреплениях раздаются тревожные сигналы труб и барабанов. По-видимому, случилось что-то серьезное. Русские офицеры подносят к губам свистки. Звучит резкий продолжительный свист.
Солдаты останавливаются и отступают.
Все облегченно вздыхают, никто не думает о преследовании. Каждый торопится в свой лагерь, не понимая причины этой паники. Что случилось у русских? Вероятно, взрыв порохового погреба. Нет, хуже. Взорван знаменитый люнет с двенадцатью пушками и мортирами – совершенно уничтожен, истреблен! Ничего не осталось, кроме огромной ямы – страшной бреши в севастопольских укреплениях.
Если бы у французов было больше людей, какой это был бы прекрасный случай для атаки! Но это невозможно!
Проходит полчаса. Белый флаг развевается на бастионе русских. Передышка!
С французской стороны тоже водружается белый флаг. Отряды выходят подбирать раненых и убитых.
Мир на несколько минут! Горькая ирония! Англичане, французы и русские выходят из своих прикрытий.
На виду двух армий появляется странная группа: два человека и собака. Они выходят буквально из-под земли и видны всем. Один из них – человек среднего роста, с бородой, в русской шинели и фуражке. Другой – такого же роста, тоже с бородой, одет в форму зуава. На груди его сверкает крест Почетного Легиона. Но вид его ужасен! Этот капрал зуавов едва тащит ноги и не хочет идти. Руки у него связаны за спиной, как у преступника, голова опущена, феска надета, как чепец.
Волей-неволей он должен идти. На шее у него узлом завязана веревка, которую русский намотал себе на руку и тащит его.
Очевидно, русский наслаждается унижением зуава и кричит ему по-французски:
– Ну, двигайся, негодяй! Подвигайся вперед!
Зуав пытается упираться, но собака кусает за ноги и ворчит. Кое-как, крича, подгоняя зуава, они проходят десять шагов. Зуав опять останавливается.
Русский подгоняет его штыком и кричит:
– Иди, голубчик! Иди же! Товарищи ждут!
Следует сильный удар ногой, и зуав испускает вопль ярости и боли. Ему, очевидно, хочется убежать, спрятаться, ничего не видеть и не слышать!
Человек в русской шинели, беспощадный, неумолимый, затягивает веревку, и несчастный полузадушенный зуав, подгоняемый штыком и собакой, шатаясь, взбирается на укрепления.
Артиллеристы третьей батареи с недоумением смотрят на странную группу.
– Бог мой! Кажется, Митральеза! – кричит один из них.
– И Сорви-голова! – добавляет капитан Шампобер вполголоса, со сжавшимся сердцем. – Несчастный! Так ужасно кончить! Я не могу видеть этого! Ужасная, тяжелая минута!
– Ну, иди же, сударь! – кричит русский зуаву и толкает его ногой. Собака скачет на ноги зуаву, и капли крови показываются на белых гетрах.
В этом несчастном человеческом существе, которое не видит и не слышит, артиллеристы с негодованием узнают своего победоносного товарища, героя второго полка зуавов.
– Сорви-голова! Гром и молния! Это он!
– Негодяй! Изменник! Продажный!
– Каналья! Тебе сорвут твой крест!
– Смерть изменнику!
Оба человека и собака останавливаются, осыпаемые градом насмешек, оскорблений, проклятий.
Человек в русской шинели кричит зуаву:
– Да тебя знают здесь! Они ошибаются… покажи им себя… скажи что-нибудь… пароль, спой песню твоего полка… Не знаешь? Странно. А я знаю!
Прекрасным звучным голосом русский поет любимую песню зуавов. Артиллеристы изумленно молчат. Пользуясь тишиной, русский восклицает:
– Вы не знаете Сорви-голову? Нет, не знаете, потому что вот он перед вами!
С быстротой молнии он сбрасывает русскую фуражку, шинель и появляется в блестящей форме зуава. Бледный от волнения, с бьющимся сердцем, с огненным взглядом, он кричит на всю батарею:
– Вот он – Сорви-голова! Вы не пошлете его на смерть! Не сорвете с него креста!
– Сорви-голова! Не может быть! Сорви-голова! – кричат артиллеристы.
– Есть! – отвечает он своим сильным голосом и презрительно, небрежным жестом, указав через плечо на пленника, который стоит, как мертвый, без движения, без взгляда, без голоса, добавляет: