— Не сомневайся. Везде так было, где работали эти народно-революционные советы, которые ради личных выгод интересы производства не пощадят. Ладно, не грусти, садись в машину, доедем до скверика в Автово, там и обсудим наши беды.
Сквер находился за железной дорогой, что вела на станцию Автово, сразу за переездом.
— Давненько я здесь не был, — пробираясь через кустарник к уединенной скамейке, говорил на ходу Петр Георгиевич.
— Скажи я кому, что с директором Кировского завода по кустам лазаю, не поверят, — подбодрил я его в поиске укромного места.
— А чего тут плохого? Раньше я здесь часто сиживал. Вон, посмотри, у кладбищенской стены гаражи стоят, там и мой где-то притулился…
— У тебя там гараж?
— А чего ты удивляешься? Я что, сразу генеральным стал? После института работал сменным мастером в цехе турбинных лопаток. Видел, что происходит на заводе, наблюдал и днем, и ночью. Потом был заместителем начальника цеха по производству. Начальником цеха трансмиссии. Численность подчиненных — больше тысячи человек. Криков и ругани наслушался на всю жизнь. Тогда к такой должности персональная машина не полагалась. Жили как все, по доходам. Ну, рассказывай про свои беды, тут нам никто не помешает.
— Знаешь, Петр Георгиевич, в последнее время я как машина стал: это надо сделать, то успеть, и еще что-то грядет. Времени на всё не хватает, а тут как снежная лавина — акционирование. Как будто кому-то фитиль к одному месту поднесли, начальство угрожает, торопит. Будто мы большие специалисты в этом деле, знаем, как акционироваться, что акционировать. Кто говорит, надо весь трест сохранить как единое целое, кто-то утверждает, что каждое строительное управление должно быть самостоятельным… Где правда, не знаю.
— А ты говоришь, бед нет. Сам-то как считаешь?
— Я хочу, чтобы трест был единым и неделимым.
— А всё продумал?
— А что тут продумывать?
— Ну, хотя бы составил грамотный бизнес-план, в котором должно быть просчитано всё: и снабжение, и сбыт, и стройка, и наличие заказов, и количество рабочих.
— Это у тебя сбыт, у меня стройка.
— Это в плановой экономике у тебя стройка, а когда частником станешь, всё, что построишь, сбывать надо.
— Кирпичную кладку или монолитный бетон сбывать, что ли?
— Готовую продукцию.
— Да, Петр Георгиевич, какая-то неразбериха.
— А как ты хотел? Вчера ты руководил государственным строительным трестом, а сегодня ты — акционер, частник, капиталист — называй, как знаешь. В акционерном обществе складываются капиталы многих участников, с ними нужно считаться. Подтверждение денежных вложений — акция.
— Послушай, о чем ты говоришь? Какие капиталы, какие денежные вложения, кто их даст?
— Акционеры, а кто же еще? Капиталист, если он не вор, по-другому ни откуда денег не добудет.
— Но ведь акционерами должны быть сотрудники треста, — сопротивлялся я, цепляясь за свои советские привычки.
— Если не будут платить, значит, они не акционеры.
— А кто будет акционером?
— Любой, имеющий желание и деньги.
— Ужас, что такое, совсем всё запуталось!
— А ты разложи всё по полочкам, посади рядом экономистов, просчитай. Сколько денег нужно для выкупа имущества, где взять их, можно ли вынуть из прибыли? Кто будет кредитовать? Какое общество вы создаете, открытое или закрытое?
— Подожди, от кого закрытое?
— В закрытом общество могут быть только работники треста.
— А в открытом?
— Да хоть вся Россия.
— А где лучше?
— Там, где нас нет.
— И то верно. А как у тебя дела на заводе?
— Ну, что у нас? Такие же проблемы, их нужно решать… — Семененко задумался и вдруг сказал: — Ты знаешь, вспоминаю свою работу главным инженером с таким удовольствием… Я уверен, что это самая интересная, творческая должность на заводе. Только главный инженер определяет техническую политику…
— Что это ты вдруг вспомнил?
— О хорошем всегда приятно вспомнить. Сейчас кипение «первичного бульона» на заводе закончилось, совет трудового коллектива канул в Лету. Кировский завод остался единым, цельным, не разграбленным, не убитым. Смотрю на смежников: кругом неразбериха, непонятно, кто командует, кто работает. Появились новые люди, директора-владельцы, в основном они не разбираются в производстве, главное — продать. Какого качества — это десятое дело. В любое предприятие, а особенно у нас в России, нужно вкладывать огромные деньги. Если даже часть денег с предприятия выводится, оно обречено на прозябание или гибель.