Филлипс Сьюзен Элизабет
Герои - моя слабость
Посвящается памяти Мэри Стюарт, Шарлотты Бронте, Дафны Дю Морье, Виктории Холт и Филлис Уитни.
Своей любовью к чтению я обязана вашим волшебным романам.
Без вас, фантастические женщины, я бы не стала писателем.
Глава 1
Вообще-то, Энни сроду не разговаривала со своим чемоданом, но в последние дни она явно была не в себе. Яркий свет фар с трудом пробивался сквозь хаос кружащейся вьюги, а дворникам древней «КИА» не по силам было совладать с яростной бурей, бушевавшей на острове.
- Подумаешь, легкий снежок, - утешала Энни огромный красный чемодан, что приткнулся на пассажирском сидении. – И это вовсе не значит, что наступил конец света, хоть с виду и похоже.
«Ты знаешь, что я ненавижу холод, - ответствовал чемоданище раздражающе плаксивым тоном ребенка, который привык настаивать на своем, топая ногами. - Как ты посмела притащить меня в такое ужасное место?»
Потому что у Энни не было выбора.
Ледяные порывы качали машину, и ветви почтенных елей, нависшие над проселочной дорогой, хлестали, как ведьмины космы. Энни решила, что неправ тот, кто верит, что ад – геенна огненная. Преисподняя – вот этот открытый всем ветрам негостеприимный остров посреди зимы.
«Ты что, никогда не слышала о Майами-Бич? – возмущалась в чемодане Пышка, избалованная принцесса. – Вместо того ты тащишь нас на пустынный остров в Северной Атлантике, где нас наверно сожрут белые медведи!»
Мотор ревел, пока машина сражалась с узкой скользкой дорогой. Голова Энни раскалывалась, ребра болели от кашля, а от простого движения шеей, чтобы выглянуть через незаляпаное снегом пятно на ветровом стекле, охватывало головокружение. Одна-одинешенька в целом мире лишь в компании с воображаемыми голосами ее кукол-чревовещателей, которые только и удерживали Энни в реальности. Такой же тошнотворной, как она сама, не преминула иронично заметить Энни.
Она вообразила успокаивающий голос двойняшки Пышки, практичной Милашки, которая пряталась в таком же красном чемодане на заднем сидении.
«Мы не в сердце Атлантики, - возражала здравомыслящая Милашка. – А на острове в десяти милях от берегов Новой Англии, и последнее, что я слышала, - в Мэне нет белых медведей. И кроме того, Перегрин Айленд вовсе не такая уж пустыня».
Да разницы никакой. Будь Пышка на руке Энни, она бы задрала носик: «В разгар лета-то люди тут редко живут, не говоря уже о зиме. Спорим, они питаются своими мертвецами?»
Машина слегка забуксовала, ее стало заносить. Энни удерживала управление, вцепившись крепче в рулевое колесо руками, облаченными в перчатки. Нагреватель работал еле-еле, зато под курткой ее прошиб пот.
«Не стоит жаловаться, Пышка, - сделала выговор капризной двойняшке Милашка. – Все-таки Перегрин Айленд - популярный летний курорт».
«Сейчас не лето! – возразила Пышка. – А первая неделя февраля, и мы только что переправились на пароме, от которого у меня разыгралась морская болезнь, и на острове, наверно, осталось не больше полсотни людей. Полсотни каких-то идиотов!»
«Ты знаешь, что у Энни не было выбора, кроме как приехать сюда», - увещевала Милашка.
«Потому что она самая настоящая неудачница», - насмешливо ввязался неприятный мужской голос.
У Лео имелась дурная привычка озвучивать самые глубинные страхи Энни, и со всей неизбежностью он и сейчас вторгся в ее мысли. Он был ее самой нелюбимой куклой, но ведь в каждой истории нужен злодей.
«Очень жестоко, Лео», - попеняла Милашка. Даже если это и правда.
Вздорная Пышка продолжала ныть.
«Ты героиня, Милашка, для тебя все всегда оборачивается хорошо. Только не для нас. Вот нам сроду ничего хорошего. Мы обречены! Обречены, говорю! Мы навечно…»
Энни закашлялась и отвлеклась от воображаемого представления куклы. Рано или поздно тело справится с осложнениями после пневмонии – по крайней мере, Энни на это надеялась, – но как быть с остальным? Она лишилась веры в себя и в тридцать три потеряла ощущение, что ее лучшие деньки еще впереди. Она физически ослаблена, эмоционально опустошена и напугана больше, чем ожидалось. Вряд ли лучшее положение для того, кто вынужден провести два последующих месяца на затерянном острове в Мэне.
«Только шестьдесят дней, - попыталась утешить Милашка. - И кроме того, Энни, тебе некуда податься».
Так и есть. Вот она, неприглядная правда. Энни некуда было идти. Делать нечего, нужно разобраться с наследством, которое ее мать то ли ей оставила, то ли нет.
Машина угодила в заснеженную колею, и рывком натянулся ремень безопасности. Удар по груди снова вызвал приступ кашля. Если бы только Энни могла остаться на ночлег в деревне, однако «Айленд Инн» закрыта до мая. Не то что бы Энни могла себе позволить гостиницу.
Машина с трудом взбиралась на холм. Энни разъезжала с куклами по дорогам несколько лет в любую погоду, давая представления, но даже приличный водитель вряд ли в силах уследить за такой дорогой, особенно на какой-то «КИА». Вот поэтому-то жители Перегрин Айленда и водили пикапы.
«Езжай помедленней, - советовал другой мужской голос из чемодана на заднем сидении. - Тише едешь – дальше будешь».
Питер, кукла-герой, - ее рыцарь в сияющих доспехах – всегда приободрял Энни, в отличие от одного актера, бывшего друга - через запятую любовника, который умел ободрять лишь самого себя.
Энни остановила машину, потом начала медленно взбираться по склону. И на полдороге это произошло.
Нежданно-негаданно возникло видение.
У подножия холма через дорогу на лошади цвета полуночи промчался закутанный в черное всадник. У Энни всегда было живое воображение – свидетельство тому разговоры с куклами, – и на сей раз она решила, что фантазия сыграла с ней шутку. Но видение оказалось реальным. Всадник скакал сквозь метель, припав к лошади с развевающейся гривой. Как творения дьявола, темная лошадь из кошмаров и безумный всадник неслись галопом в яростной буре.
И исчезли так же быстро, как и появились. Энни машинально нажала на тормоз, и машина начала скользить по склону. Ее крутануло поперек дороги, и от крена накатил приступ тошноты. Автомобиль очутился в занесенной снегом канаве.
«Ну ты и растяпа», - насмешливо фыркнул злодей Лео.
Бессильные слезы отчаяния подступили к глазам. Руки тряслись. В самом ли деле это были лошадь и всадник, или они ей почудились? Нужно сосредоточиться. Энни дала задний ход и попыталась развернуться, но колеса только глубже увязли в сугробе. Она откинула голову на подголовник. Если проторчать здесь довольно долго, то кто-нибудь ее найдет. Но вот когда? В конце дороги маячили лишь коттедж и главное здание поместья.
Энни попыталась что-нибудь придумать. На острове она общалась только с одним человеком – мужчиной, который присматривал за домом и коттеджем, но располагала лишь его е-мейлом, по которому сообщила, что появится, и попросила подключить воду и электричество в коттедже. Даже будь у нее телефонный номер, номер Уилла Шоу – так звали смотрителя – Энни сомневалась, что могла бы дозвониться до него отсюда по сотовому.
«Растяпа». - Лео никогда не разговаривал нормальным голосом. Только насмехался.
Энни выхватила платок из упаковки, но вместо того чтобы задуматься над своей дилеммой, стала вспоминать всадника и лошадь. Какой сумасшедший потащит животное в такую погоду? Энни зажмурила глаза и подавила приступ тошноты. Если бы она могла свернуться калачиком и поспать. Неужели столь уж страшно признать, что жизнь взяла над ней верх?
«Прекрати сейчас же», - строго приказала здравомыслящая Милашка.
В голове стучало. Придется отыскать Шоу и позвать на помощь вытащить машину.
«Ни к чему нам какой-то Шоу, - объявил герой Питер. – Сам справлюсь».
Положиться на Питера, как и на бывшего парня Энни, было здорово. Но только при вымышленных проблемах.
Коттедж находился почти в миле отсюда: плевое расстояние для здорового индивидуума в приличную погоду. Однако на дворе ненастье, да и здоровье Энни никуда не годилось.