Кухня, должно быть, претерпела реконструкцию, однако какую-то причудливую реконструкцию, отбросившую помещение на два столетия назад. И зачем?
«Беги! – завизжала Пышка. - Здесь что-то странное творится!»
Как бы Пышка ни закатывала истерики, Энни рассчитывала на деловую способность Милашки предусматривать все наперед, но Милашка отмалчивалась, и даже Негоднице не приходила на ум никакая острота.
- Мистер Шоу?
Голос Энни лишился привычной силы выражения.
Когда ответа не последовало, она прошла дальше в кухню, оставляя на каменном полу мокрые следы. Снять ботинки? Да ни за что. Если придется спасаться бегством, то не в носках же?
- Уилл?
Ни звука.
Энни миновала кладовую, пересекла узкий коридор, идущий вокруг столовой, и замешкалась у арочного проема в прихожую. Через переднюю дверь лишь слабенький свет проникал сквозь шесть квадратов стекла. Внушительная лестница из красного дерева все еще вела на лестничную площадку с мрачным окном из цветного стекла, ступени нынче покрывал ковер гнетущего темно-бордового цвета вместо цветочного многоцветья из прошлого. На мебели лежал тонкий налет пыли, по углам свисала паутина. Стены обшили толстыми панелями темного дерева, морские пейзажи заменились писаными маслом мрачными портретами богатеев и дам в платьях по моде девятнадцатого века, и ни один из которых, возможно, не был предком Эллиотта Харпа, что вел происхождение от ирландских крестьян. Но все это меркло на фоне рыцарских доспехов и чучела ворона, которые на входящих в дом навевали гнетущее впечатление.
Энни услышала наверху шаги и подошла ближе к лестнице.
- Мистер Шоу? Это Энни Хьюитт. Дверь была открыта, и я вошла. – Она посмотрела наверх. – Мне нужно…
Слова застряли на языке. На вершине лестницы стоял сам хозяин дома.
Глава 2
Он медленно спускался с лестницы. Воплощенный в жизнь герой готического романа, одетый в жемчужно-серый жилет, снежно-белый галстук и темные бриджи, заправленные в высокие черные сапоги для верховой езды. Болтающийся сбоку предмет оказался дуэльным пистолетом со стальным стволом.
По спине Энни словно провели ледяным пальцем. Она спешно прикинула, не вернулся ли лихорадочный бред – или же воображение в конце концов сбросило ее с твердыни реальности. Однако то была не галлюцинация. Уж слишком настоящим казалось видение.
Энни с трудом отвела взгляд от пистолета, сапог и жилета, чтобы рассмотреть самого мужчину.
В тусклом сером свете волосы отливали как вороново крыло. Глаза яркой голубизны, чеканные черты лица. Мужчина не улыбался – все в нем служило воплощением высокомерного джентльмена девятнадцатого столетия. Энни захотелось сделать реверанс. Убежать. Сказать, что ей на самом деле вовсе не нужна эта должность гувернантки.
Мужчина очутился у подножия лестницы, и тогда она разглядела еще кое-что. Бледный шрам на конце брови. Шрам, которым лично его наградила.
Его, Тео Харпа.
С тех пор, как она видела его последний раз, миновало восемнадцать лет. Целых восемнадцать лет попыток похоронить память о том ужасном лете.
«Беги! Беги со всех ног!»
На сей раз в голове послышался не голос Пышки, а разумной практичной Милашки.
И кое-кого еще…
«Ну вот… Мы наконец-то и встретились». - Вечно презрительный тон Лео исчез, заменившись ее собственным голосом.
С готической обстановкой идеально сочеталась холодная мужественная красота Харпа. Высокий, стройный, изящно распутный. Белый галстук оттенял смуглый цвет лица, унаследованный от матери-андалузки, и еще отдаленно угадывалась сохранившаяся подростковая худощавость. Но аура богатого владельца ничуть не изменилась. Он бесстрастно разглядывал Энни.
- Что вам надо?
У нее ведь было имя – он прекрасно знал, как ее зовут, – однако вел себя так, будто в дом проникла незнакомка.
- Я ищу Уилла Шоу, - ответила Энни, ненавидя легкую дрожь в своем голосе.
Харп ступил на мраморный пол, инкрустированный черными ромбами из оникса.
- Шоу здесь больше не работает.
- Тогда кто отвечает за коттедж?
- Об этом следует спросить моего отца.
Будто Энни запросто могла позвонить Эллиотту Харпу, проводившему зимы на юге Франции с третьей по счету женой, женщиной, которая, возможно, не сильно отличалась от Мэрайи. Живая непосредственность и эксцентричная манера одеваться в стиле одновременно и мужском и женском – брюки-дудочки, белые мужские рубашки, красивые шарфы – привлекли в свое время полдюжину любовников, в том числе и Эллиотта Харпа. Женитьба его на Мэрайе явилась мятежом на фоне кризиса среднего возраста против ультраконсервативного образа жизни. А Эллиотт дарил чувство защищенности, которое Мэрайя никогда не была способна достичь сама. В общем, они были обречены с самого начала.
Энни подвернула пальцы в ботиночках, приказав себе не давать себя в обиду.
- Можно узнать, где я могу найти Шоу?
Харп чуть приподнял плечо, словно лень было тратить силы на полноценное пожатие.
- Понятия не имею.
В сцену вторгся звонок очень современного мобильного телефона. Энни не заметила, что Харп держал гладкий черный смартфон в другой руке – той, что не поглаживала дуэльный пистолет. Пока хозяин дома вглядывался в дисплей, до Энни дошло, что именно этот человек прошлым вечером мчался через дорогу, не жалея прекрасное животное, на котором скакал. Впрочем, за Тео Харпом волочилось темное прошлое, когда дело доходило до благополучия живых существ, будь то животные или люди.
Вновь накрыла тошнота. Энни наблюдала, как по грязному мраморному полу ползет паук. Харп молча слушал, что говорят в трубку. Через открытую дверь позади него, ту, что вела в библиотеку, виднелся огромный письменный стол красного дерева, принадлежавший Эллиотту Харпу. Выглядел стол заброшенным. Ни кружек кофе, ни желтых блокнотов, ни книг. Если Харп и работал над очередной книгой, то только не здесь.
- Я слышал о твоей матери, - вдруг сказал он.
Не «я сожалею о твоей потере». Впрочем, он насмотрелся в свое время, как Мэрайя третировала свою дочь.
«Выпрямись, Антуанетта. Смотри людям в глаза. Как ты можешь ожидать, что тебя будут уважать?»
А еще хуже: «Отдай мне книгу. Ты больше не будешь читать эту слюнявую чепуху. Только те книги, которые я скажу».
Энни ненавидела все эти книги. Может, кто-то и сходил с ума по Мелвиллу, Прусту, Джойсу и Толстому, только Энни мечтала о романах, изображавших бесстрашных героинь, которые твердо стояли на земле, а не бросались под поезд.
Тео Харп водил большим пальцем по ребру телефона, все еще поигрывая пистолетом в другой руке, и изучал ее импровизированное облачение бомжихи - красный плащ-капюшон, старый платок, поношенные замшевые ботиночки. Энни угодила в кошмар. Откуда этот пистолет? Причудливая экипировка? Почему дом выглядит так, словно перенесся на два столетия назад? И почему этот тип однажды уже пытался убить ее?
«Он не просто хулиган, Эллиотт, - сказала Мэрайя тогдашнему своему мужу. – У него что-то серьезно не в порядке с мозгами».
Сейчас Энни поняла то, что не было ясным тем летом. Тео Харп - психически больной. Психопат. Эта ложь, манипулирование, жестокость… Неприятные происшествия, которые его отец пытался списать на мальчишеские проделки, совсем не были озорством.
Желудок отказывался успокоиться. Энни не нраву было, что она так боится. Харп переложил пистолет из левой руки в правую.