Энни миновала конюшню и проследовала по небрежно расчищенной лопатой тропинке к задней
двери. Лучше бы Шоу был здесь, чем галопом носиться на одной из лошадей Эллиотта Харпа. Энни
нажала кнопку звонка, но не услышала внутри перезвона. Дом был слишком большим. Она
подождала и позвонила еще раз. Коврик у двери выглядел так, будто недавно на нем стряхивали с
ног снег. Энни заколотила в дверь.
Та со скрипом растворилась.
Энни так замерзла, что без колебаний ступила в переднюю. Там на вешалках и крючках висели
разнообразные предметы верхней одежды наравне со всевозможными швабрами и метлами. Энни
завернула за угол, где открывался вход в кухню, и остановилась.
Все изменилось. В кухне больше не было ни шкафов из орехового дерева, ни сверкающих сталью
принадлежностей, которые, как она помнила, находились здесь восемнадцать лет назад. Вместо них
помещение выглядело так, словно сжалось и перенеслось назад через кривое зеркало времени в
девятнадцатое столетие.
Стена между кухней и столовой для завтраков исчезла, от чего пространства стало вдвое больше
прежнего. Высоко поднятые горизонтальные окна пропускали свет, но поскольку теперь они
располагались по меньшей мере почти в двух метрах от пола, лишь самые высокие особы могли
смотреть в них. Верхнюю половину стен покрывала грубая штукатурка, а нижняя часть облицована
десятисантиметровыми простыми квадратными плитками белого цвета, некоторые со сколами по
углам, другие потрескались от времени. Пол старый каменный, огромного размера закопченная
пещера очага, пригодного, чтобы зажарить целого кабана или браконьера, у которого не хватило ума
не попасться за охотой на землях хозяина.
Вместо кухонных шкафов - грубо сколоченные полки с глиняными мисками и кувшинами. Высокие
отдельно стоящие буфеты темного дерева возвышались по каждую сторону матово-черной печи
«Ага» промышленного размера. В каменной деревенской раковине скопилась груда грязных тарелок.
Медные кастрюли и ковшики не сверкающие отполированные, а с выбоинами и явно побывавшие в
частом употреблении висели над длинным со следами царапин деревянным разделочным столом, предназначенным, чтобы отсекать на нем цыплячьи головы, рубить баранину или готовить силлабаб
на обед его светлости.
Кухня, должно быть, претерпела реконструкцию, однако какую-то причудливую реконструкцию, отбросившую помещение на два столетия назад. И зачем?
«Беги! завизжала Пышка. - Здесь что-то странное творится!»
Как бы Пышка ни закатывала истерики, Энни рассчитывала на деловую способность Милашки
предусматривать все наперед, но Милашка отмалчивалась, и даже Негоднице не приходила на ум
никакая острота.
- Мистер Шоу?
Голос Энни лишился привычной силы выражения.
Когда ответа не последовало, она прошла дальше в кухню, оставляя на каменном полу мокрые
следы. Снять ботинки? Да ни за что. Если придется спасаться бегством, то не в носках же?
- Уилл?
Ни звука.
Энни миновала кладовую, пересекла узкий коридор, идущий вокруг столовой, и замешкалась у
арочного проема в прихожую. Через переднюю дверь лишь слабенький свет проникал сквозь шесть
квадратов стекла. Внушительная лестница из красного дерева все еще вела на лестничную площадку
с мрачным окном из цветного стекла, ступени нынче покрывал ковер гнетущего темно-бордового
цвета вместо цветочного многоцветья из прошлого. На мебели лежал тонкий налет пыли, по углам
свисала паутина. Стены обшили толстыми панелями темного дерева, морские пейзажи заменились
писаными маслом мрачными портретами богатеев и дам в платьях по моде девятнадцатого века, и ни
один из которых, возможно, не был предком Эллиотта Харпа, что вел происхождение от ирландских
крестьян. Но все это меркло на фоне рыцарских доспехов и чучела ворона, которые на входящих в
дом навевали гнетущее впечатление.
Энни услышала наверху шаги и подошла ближе к лестнице.
- Мистер Шоу? Это Энни Хьюитт. Дверь была открыта, и я вошла. Она посмотрела наверх. Мне
нужно
Слова застряли на языке. На вершине лестницы стоял сам хозяин дома.
Глава 2
Он медленно спускался с лестницы. Воплощенный в жизнь герой готического романа, одетый в
жемчужно-серый жилет, снежно-белый галстук и темные бриджи, заправленные в высокие черные
сапоги для верховой езды. Болтающийся сбоку предмет оказался дуэльным пистолетом со стальным
стволом.
По спине Энни словно провели ледяным пальцем. Она спешно прикинула, не вернулся ли
лихорадочный бред или же воображение в конце концов сбросило ее с твердыни реальности.
Однако то была не галлюцинация. Уж слишком настоящим казалось видение.
Энни с трудом отвела взгляд от пистолета, сапог и жилета, чтобы рассмотреть самого мужчину.
В тусклом сером свете волосы отливали как вороново крыло. Глаза яркой голубизны, чеканные
черты лица. Мужчина не улыбался все в нем служило воплощением высокомерного джентльмена
девятнадцатого столетия. Энни захотелось сделать реверанс. Убежать. Сказать, что ей на самом деле
вовсе не нужна эта должность гувернантки.
Мужчина очутился у подножия лестницы, и тогда она разглядела еще кое-что. Бледный шрам на
конце брови. Шрам, которым лично его наградила.
Его, Тео Харпа.
С тех пор, как она видела его последний раз, миновало восемнадцать лет. Целых восемнадцать лет
попыток похоронить память о том ужасном лете.
«Беги! Беги со всех ног!»
На сей раз в голове послышался не голос Пышки, а разумной практичной Милашки.
И кое-кого еще
«Ну вот Мы наконец-то и встретились». - Вечно презрительный тон Лео исчез, заменившись ее
собственным голосом.
С готической обстановкой идеально сочеталась холодная мужественная красота Харпа. Высокий, стройный, изящно распутный. Белый галстук оттенял смуглый цвет лица, унаследованный от
матери-андалузки, и еще отдаленно угадывалась сохранившаяся подростковая худощавость. Но аура
богатого владельца ничуть не изменилась. Он бесстрастно разглядывал Энни.
- Что вам надо?
У нее ведь было имя он прекрасно знал, как ее зовут, однако вел себя так, будто в дом проникла
незнакомка.
- Я ищу Уилла Шоу, - ответила Энни, ненавидя легкую дрожь в своем голосе.
Харп ступил на мраморный пол, инкрустированный черными ромбами из оникса.
- Шоу здесь больше не работает.
- Тогда кто отвечает за коттедж?
- Об этом следует спросить моего отца.
Будто Энни запросто могла позвонить Эллиотту Харпу, проводившему зимы на юге Франции с
третьей по счету женой, женщиной, которая, возможно, не сильно отличалась от Мэрайи. Живая
непосредственность и эксцентричная манера одеваться в стиле одновременно и мужском и женском
брюки-дудочки, белые мужские рубашки, красивые шарфы привлекли в свое время полдюжину
любовников, в том числе и Эллиотта Харпа. Женитьба его на Мэрайе явилась мятежом на фоне
кризиса среднего возраста против ультраконсервативного образа жизни. А Эллиотт дарил чувство
защищенности, которое Мэрайя никогда не была способна достичь сама. В общем, они были
обречены с самого начала.
Энни подвернула пальцы в ботиночках, приказав себе не давать себя в обиду.
- Можно узнать, где я могу найти Шоу?
Харп чуть приподнял плечо, словно лень было тратить силы на полноценное пожатие.
- Понятия не имею.
В сцену вторгся звонок очень современного мобильного телефона. Энни не заметила, что Харп
держал гладкий черный смартфон в другой руке той, что не поглаживала дуэльный пистолет. Пока
хозяин дома вглядывался в дисплей, до Энни дошло, что именно этот человек прошлым вечером