мчался через дорогу, не жалея прекрасное животное, на котором скакал. Впрочем, за Тео Харпом
волочилось темное прошлое, когда дело доходило до благополучия живых существ, будь то
животные или люди.
Вновь накрыла тошнота. Энни наблюдала, как по грязному мраморному полу ползет паук. Харп
молча слушал, что говорят в трубку. Через открытую дверь позади него, ту, что вела в библиотеку, виднелся огромный письменный стол красного дерева, принадлежавший Эллиотту Харпу. Выглядел
стол заброшенным. Ни кружек кофе, ни желтых блокнотов, ни книг. Если Харп и работал над
очередной книгой, то только не здесь.
- Я слышал о твоей матери, - вдруг сказал он.
Не «я сожалею о твоей потере». Впрочем, он насмотрелся в свое время, как Мэрайя третировала
свою дочь.
«Выпрямись, Антуанетта. Смотри людям в глаза. Как ты можешь ожидать, что тебя будут уважать?»
А еще хуже: «Отдай мне книгу. Ты больше не будешь читать эту слюнявую чепуху. Только те книги, которые я скажу».
Энни ненавидела все эти книги. Может, кто-то и сходил с ума по Мелвиллу, Прусту, Джойсу и
Толстому, только Энни мечтала о романах, изображавших бесстрашных героинь, которые твердо
стояли на земле, а не бросались под поезд.
Тео Харп водил большим пальцем по ребру телефона, все еще поигрывая пистолетом в другой руке, и изучал ее импровизированное облачение бомжихи - красный плащ-капюшон, старый платок, поношенные замшевые ботиночки. Энни угодила в кошмар. Откуда этот пистолет? Причудливая
экипировка? Почему дом выглядит так, словно перенесся на два столетия назад? И почему этот тип
однажды уже пытался убить ее?
«Он не просто хулиган, Эллиотт, - сказала Мэрайя тогдашнему своему мужу. У него что-то
серьезно не в порядке с мозгами».
Сейчас Энни поняла то, что не было ясным тем летом. Тео Харп - психически больной. Психопат.
Эта ложь, манипулирование, жестокость Неприятные происшествия, которые его отец пытался
списать на мальчишеские проделки, совсем не были озорством.
Желудок отказывался успокоиться. Энни не нраву было, что она так боится. Харп переложил
пистолет из левой руки в правую.
- Энни, не приходи сюда больше.
И снова взял над ней верх, а она терпеть этого не могла.
Неизвестно откуда в коридор проник стон, словно из глубины измученной души. Энни повернулась, ища источник звука.
- Что это?
Она взглянула на Харпа и увидела, что он застигнут врасплох. Но быстро пришел в себя.
- Это старый дом.
- По мне, так совсем не похоже на скрипы старого дома.
- Тебя это не касается.
Он был прав. Энни больше не касались его дела. Она уже приготовилась уйти, но не сделала и
полдюжины шагов, как стон повторился, на сей раз приглушеннее, но более зловеще, чем в первый
раз, и из другого места. Она снова уставилась на хозяина дома. Тот насупился, плечи напряглись.
- Сумасшедшая женушка на чердаке? подсказала Энни.
- Ветер, - ответил он с видом «только попробуй опровергнуть».
Энни обхватила себя руками, ощущая под ладонями мягкую шерсть плаща.
- На твоем месте я бы оставила включенным свет.
Держать голову прямо, проходя через прихожую в задний коридор, сил еще хватило, но дойдя до
кухни, Энни остановилась и плотнее запахнула плащ. В углу в переполненной мусорной корзине
виднелись коробка замороженных вафель, пустая упаковка из-под крэкеров «Голдфиш» и бутылка
из-под кетчупа. Тео Харп был сумасшедшим. Не легкой сумасшедшинкой любителя плохих шуток, а
серьезной повернутостью типа, который держит трупы в подвале. На сей раз, выйдя на арктический
воздух, Энни дрожала не только от холода. Ее охватило отчаяние.
Она выпрямилась. У Тео смартфон Значит, в доме есть прием. Может, телефон ловит и отсюда?
Энни вытащила свой доисторический мобильник из кармана, отыскала у пустынного окна
защищенное от ветра место и включила телефон. Через секунду появился сигнал. Руки тряслись, когда она набирала номер так называемой ратуши.
Ответила какая-то женщина, назвавшаяся Барбарой Роуз.
- Уилл Шоу с семьей покинули остров в прошлом месяце, - сообщила она. За пару дней до того, как
здесь появился Тео Харп.
Сердце Энни заныло.
- Такова молодежь, - продолжала вещать Барбара. Бегут отсюда. Последние годы падает ловля
омаров.
По крайней мере теперь стало понятно, почему Шоу не ответил на ее е-мейл. Энни облизала губы.
- Хотелось бы знать Во сколько мне обойдется, если попросить кого-нибудь прийти и помочь мне?
Она обрисовала несчастье с машиной, а также свое полное незнание, как обращаться с гранульной
топкой и генератором.
- Я пришлю своего мужа, как только он вернется домой, - живо откликнулась Барбара. У нас так
принято. Мы тут помогаем друг другу. Ждите не дольше, чем через час.
- Правда? Это так Это просто здорово.
Энни услышала тихое ржание изнутри конюшни. В то далекое лето это здание было выкрашено в
бледно-серый цвет. А теперь в темно-коричневый, как и ближайшая беседка. Энни посмотрела в
сторону дома.
- Все так сожалеют о вашей потере, - посочувствовала Барбара. Мы будем скучать по вашей маме.
Она несла культуру на остров наравне с другими известными людьми.
- Спасибо.
Вначале Энни решила, что это игра света. Она моргнула, но явление не исчезло. С верхнего окна на
нее смотрел бледный овал.
- Букер вытащит вашу машину, а потом покажет, как обращаться с топкой и генератором. Барбара
помолчала. Вы уже видели Тео Харпа?
Так же быстро как появилось, лицо исчезло. Энни была слишком далеко, чтобы разглядеть черты, но
они явно принадлежали не Тео. Женщине? Ребенку? Сумасшедшей жене, которую он прятал
наверху?
- Только мельком. Энни пристально вглядывалась в пустое окно. Тео с кем-то приехал?
- Нет, приехал один. Может, вы не слышали, но его жена умерла в прошлом году.
Вот как? Энни отвела взгляд от окна, пока у нее снова не разыгралось воображение. Потом
поблагодарила Барбару и пустилась в обратный путь к Коттеджу Лунного странника.
Невзирая на холод, боль в груди и зловещее лицо, увиденное в окне, она немного приободрилась.
Скоро ей вытащат из сугроба машину, дадут воду и электричество. И она целеустремленно начнет
поиски того, что оставила ей мать. Коттедж всего-то ничего. Найти будет нетрудно.
В который раз Энни захотелось продать коттедж, однако все, что связано с Мэрайей и Эллиоттом
Харпом, всегда обрастало какими-нибудь трудностями. Энни остановилась, чтобы перевести дух.
Дед Эллиотта построил Харп-Хауз на заре двадцатого века, а Эллиотт приобрел прилегающую
собственность, включая Коттедж Лунного странника. По непонятным причинам Мэрайя любила этот
коттедж и во время бракоразводного процесса потребовала, чтобы Эллиотт отдал ей домик. Бывший
супруг отказывался, но со временем было составлено окончательное решение о разводе и стороны
достигли соглашения. Коттедж остается в пользовании Мэрайи, пока она проводит в нем непрерывно
шестьдесят дней в году. Иначе он возвращается к Харпам. Никаких перерывов. Никаких переделок в
доме. Если она уедет до истечения шестидесяти дней, то может больше не возвращаться, чтобы
начать сначала.
Мэрайя была горожанкой, и Эллиотт думал, что обхитрил ее. Если бы она покинула остров хоть на
ночь за два месяца, то потеряла бы дом навсегда. Однако, к его ужасу, исход дела устроил бывшую
жену. Она любила остров, а не Эллиотта, и раз уж не могла встречаться с друзьями, то приглашала
их гостить у себя. В числе их были как успешные художники, так и новые таланты, которых ей
хотелось поддержать. Всех их привечали и с радостью предоставляли возможность рисовать, писать, творить в студии коттеджа. Всем этим художникам Мэрайя покровительствовала охотнее, чем